– Враг должен быть уничтожен.
– Быть может, Джон нам не враг. Быть может, его просто запутали. В нем, как и в тебе, мы видим огромный потенциал. Мы надеемся раскрыть этот потенциал.
Но он убил стольких ее сестер.
– Что если он – наш враг? Что будет, если он не поймет?
Джастин нахмурился:
– Тогда освободители заставят его понять. Он будет делать то, что ему скажут.
Точно, освободители заставят его понять. Как сможет он, встретившись с ними, не заметить их великолепия?
– Когда он присоединится к нам, что он сделает? Как с помощью одного-единственного человека мы добьемся победы?
Выражение морщинистого лица Джастина смягчилось:
– Джон – ключевое звено. Представь себе великую машину размером с галактику. Тогда Джон будет сердцем машины. Если мы сможем управлять им, то сможем контролировать всю галактику.
– Я буду управлять им? – идея ей понравилась.
– Да, точно так же, как ты управляла машиной, только другими методами. Ты должна управлять им так, как это принято у людей. Будучи его женой, ты обладаешь определенной властью над ним. Он беспокоится о тебе, и ты сможешь, сыграв на этом, манипулировать им. Тебе необходимо доказать Джону, что ты любишь его, желаешь ему только самого лучшего, и, поэтому, ему стоит прислушаться к тебе. Ты хочешь, что бы он понял, кем на самом деле мы являемся. Нам нужно, чтобы ты привела Джона сюда и помогла нам убедить его присоединиться к нам.
Как странно: у нее, оказывается, был муж, и она могла, каким-то образом, оказывать на него влияние:
– Он вспомнит меня?
– Да. И ты должна быть в точности такой, какой он тебя помнит. Сначала он будет сомневаться в том, что ты – настоящая. Он станет расспрашивать тебя. Вот почему нам нужно, чтобы ты вспомнила. Мы думали, что телепат лучше всех сумеет помочь разбудить эти воспоминания. Но, раз этого не получилось, мы попробуем что-нибудь другое. Лечение, воздействие химическими препаратами. Что-нибудь, что поможет сломать те барьеры. Понимаешь, о чем я говорю?
Она вспомнит все, что потребуется, она станет управлять Джоном, сделает все, чтобы они победили, а она соединилась с Оком. Тогда она сможет испытать истинный восторг.
– Понимаю, – ответила она.
– Улыбнись мне, – сказал Гален.
Огонь бежал вдоль линий биотека, его тело источало жар. Галену очень хотелось уничтожить эту сводящую его с ума улыбочку. Хотелось написать на экране уравнение из единственного элемента. Хотелось сокрушить Мордена. Никакими упражнениями он не мог отвлечь себя от подобных мыслей.
Гален мысленно начал реконструировать виденный им у Предела рисунок созвездий, пытаясь установить, где конкретно он побывал. Стены ментальной дисциплины все плотнее смыкались вокруг него. Хотя большого значения это не имело – они просто заставляли его сосредоточиться на ненавистной фигуре, стоявшей в конце длинного, темного тоннеля.