Тем временем перестав говорить, старик взял с протянутой ему атласной подушки такую же, как и у него самого, зелено-золотую ленту и огромную, переливающуюся сотнями разнокалиберных бриллиантов многолучевую звезду и попытался возложить сии знаки великокняжеского достоинства на свежеиспеченного монарха. За его спиной маячило еще несколько сановников с такими же подушками, на которых, как успел заметить Бежецкий, возлежали сверкающая бриллиантами корона, похожий на бейсбольную биту скипетр, горностаевая мантия и еще какие-то непонятные регалии… Александр не в силах выдержать всего этого спектакля заслонился руками и попятился.
— Э… господа! Постойте! Это так неожиданно. Я не могу так вот скоропалительно принять ваше лестное предложение…
В выцветших от времени бледно-голубых глазах гоф-министра, казалось навечно, застыло недоумение. Он нетерпеливо повернулся всем телом к переводчику (а у старичка-то застарелый остеохондроз!) и выслушал торопливый перевод, после чего разразился длинной речью. Александр знал теперь благодаря столь усиленной подготовке немецкий язык, но следить за смыслом старомодной речи, тем более на специфическом нижнесаксонском диалекте, мог с трудом.
Со слов вельможи выходило, что отклонить свалившуюся нежданно-негаданно на него ответственность ротмистр не в состоянии. Более того, отказ выполнить волю покойного великого князя Саксен-Хильдбургхаузенского Эрнста-Фридриха Пятого чреват такими осложнениями… Добил Александра оказавшийся здесь, видимо в качестве рояля в кустах, чиновник в ранге товарища министра внешних сношений. Взяв секундный тайм-аут, он за рукав отвел опешившего ротмистра в сторонку и зашептал ему на ухо об ответственности перед государством, важности возложенной на него миссии. Одним словом, ошарашенный Бежецкий наконец позволил нацепить на себя дурацкие ленту со звездой (все остальные атрибуты, слава богу, полагалось возложить только после официальной коронации в Хильдбургхаузене, в кафедральном соборе Святого Иоганна Благословенного, спустя определенный срок после похорон предыдущего великого князя) и принял поздравления от случившихся здесь, естественно совершенно случайно, представителей Саксонского, Баварского, Вюртембергского, Австрийского и десятков трех с лишним других посольств Европы, среди которых настоящей достопримечательностью был личный представитель при российском дворе негуса Абиссинского и Эфиопского Менелика Пятого. Прикинув в уме количество государств здешней Европы, напоминавшей лоскутное одеяло, судя по всему спешивших в данный момент заверить нового монарха в своих соболезнованиях и поздравить с принятием титула, Бежецкий загрустил. Тут еще, ко всему прочему, вышколенные телохранители распахнули двери, и в помещение ввалилась разъяренная ожиданием огромная толпа репортеров, оглушив монарха сотнями вопросов и окончательно ослепив вспышками блицев.