При упоминании об этой красивой мерянской чародейке, которая так упорно добивалась ее Стемы, Светорада глубоко вздохнула. И только. Сейчас она была готова молить небо за Согду, за то, что та спасла Стемку Стрелка. Хотя и понимала, какую плату за лечение взяла Согда с ее мужа.
А он и не скрывал. Рассказал, как очнулся в ее землянке, как она лечила его, поила укрепляющими зельями, мазала мазями, шептала наговоры, а когда его трясло в ознобе, согревала своим сильным, ладным телом.
– Именно Согда поведала мне, что тебя увезли хазары. Потом рассказала, как ярл Аудун погнался за набежчиками, как торговался с ними в столице булгар.[125] Даже смог выкупить свою дочь Гуннхильд и еще кое– кого из пленников, но сам погиб. О тебе Согда ничего не знала, но для себя я уже решил, что стану искать тебя у черных булгар. Однако я тогда был еще слишком слаб… а Согда так сильна. И я был благодарен ей. К тому же было в Согде что– то такое, отчего она стала шаманкой… От нее трудно было отделаться. Вот я и жил у нее, словно в плену был. Никуда не мог деться. Уйти хотел, но некая сила вновь и вновь возвращала меня к Согде. Я был под мороком.
Он перевел дыхание. Светорада смотрела перед собой застывшим взглядом. Согда… коварная соперница, которая столько зла принесла ей. Красивая сука! Светорада вспомнила ее темные раскосые глаза, тонкие медно– рыжие косы, чувственный рот. От такой попробуй уйти. А она тогда жила как во сне. И подле нее был хазарский царевич Овадия Бен Муниш, любви которого она так долго противилась. Если бы Стема появился тогда…
– Знаешь, как я отделался от Согды? – с каким– то вызовом произнес Стема, даже подбоченился. И колко засмеялся: – Попросту сбежал. Когда лед на Великой реке[126] сошел и вновь стали ходить торговые суда, я увидел плывущий по водам драккар варягов. И прямо с мыса сиганул в воду, поплыл к ним что было сил, стараясь не оглядываться и надеясь, что холодная вода заглушит во мне колдовской зов Согды. Варяги подняли меня на судно, сперва решив, что я просто беглый раб, но после того как я разбил пару варяжских морд и сам после драки хекал кровью, они все же поверили, что я воин, приняли в свой хирд.[127] С ними я доплыл до столицы булгар. Там я принялся разыскивать тебя. Как же мне хотелось услышать хоть какую– нибудь весточку о златокудрой красавице! Я готов был расспрашивать всех – от булгарских муэдзинов до портовых нищих. И вот кто– то подсказал мне, что есть одна женщина, Парсбит, которая готовит красавиц для гаремов. Я разыскал эту женщину. Заплатить ей мне было нечем, и я, подловив эту Парсбит в темном переулке, убил ее охранников, а затем, прижав женщину к стене и приставив к ее горлу нож, сказал, что отпущу только в том случае, если она поведает, куда подевалась златовласая княжна, похищенная ловцами людей из– под Ростова. Ту булгарку я все же убил. Рука дрогнула, когда она сообщила, что у нее и впрямь была красивая русская княжна, но она не вынесла неволи и наложила на себя руки. Вот я и… Даже не заметил, как полоснул ее. Я тогда вообще все перестал замечать.