– Vae victis![169]
Это древнее изречение в устах варвара странно повлияло на ромеев. Они умолкли, переглядывались оторопело. Ромеи считали, что именно они, второй Рим, могут обращаться к наследию прошлого, но вот сидит перед ними чужак, язычник, победитель, подобный страшному Атилле,[170] и высказывает им в глаза их же мудрость. И против такого не поспоришь. Это римляне поняли еще до того, как выросла и окрепла Византия. Но недостаточно, выходит, окрепла, если русский сапог попирает улицы столицы мира.
Первым опомнился император Лев, стал говорить, что, если русы хотят мира с Византией, им следует возместить убытки, а также отпустить всех пленных и вернуть награбленное. Олег же невозмутимо заявил, что если ромеи хотят мира и желают, чтобы русы отправились восвояси, то они должны выплатить Руси дань, причем такую, чтобы не стыдно было глядеть в глаза родичам тех, кто погиб в этом походе. И Олег потребовал, чтобы ромеи возместили их потопленные ладьи своими боевыми кораблями, чтобы открыли секрет греческого огня и выдали на каждого из участников похода по двадцать гривен золота. Ну а если среди пленных у русов есть кто из родичей ромеев, он не будет противиться, чтобы тех выкупили.
Олег намеренно требовал много, понимая, что ромеи будут торговаться и выплатят только половину от требуемого, однако начать стоило все же с великого числа. И он спокойно наблюдал, как меняется выражение их лиц, пока Рулав переводил его слова, как они начинают шуметь. Но голос Олега перекрыл возмущенные возгласы:
– А если не договоримся, мужи именитые, война между нами неминуема. Да и про то, что мои соколы у вас над Золотым Рогом в самом Царьграде обосновались, тоже не забывайте. Как и о том, что суда мои в Золотой Рог посуху ходят, когда вы артачиться начинаете.
Ипатий, переводивший слова Олега, пришел в замешательство.
– Силы небесные!.. Требуемая князем сумма в их гривнах… Да это, если перевести на наши деньги, будет больше полутора миллиона золотых солидов![171]
Ипатий, долгое время занимавшийся торговлей, быстро подсчитал, во что обойдутся казне требования Олега. Ромеи, огорошенные названной князем суммой, опять возмущенно зашумели, а Самона напомнил, что даже кровожадному Атилле ромеи столько не платили. Это немыслимые деньги!
– Будем торговаться, – констатировал Лев. – Этот варвар не глуп, он понимает, что требования его неслыханные. Столько золота… да еще греческий огонь! Совсем обнаглел рус!.. Хотя и то, что наше положение столь плачевно, тоже неслыханно, – закончил он уже тише.
Какое– то время император размышлял. Потом повернулся к Ипатию: