– Натуся, но что ты делаешь здесь, в Лемберге? – придушенным шепотом спросила Лида, глаза которой только что из орбит не вылезали от любопытства.
Пришлось объясняться.
– Я тебе все расскажу, но это – страшная тайна! – Наталья приложила палец к губам. Лидочка торопливо закивала: мол, понимаю, буду нема, как могила. Любопытство пани Ружинской достигло болезненной степени: еще будучи Татищевой, Лидочка обожала тайны и секреты. Тем паче страшные!
– Я ищу своего жениха, графа Щербинина, – тихо продолжала Наталья. – Он воевал на австрийском фронте и пропал без вести два месяца тому назад. Я не верю, что Владимир погиб! Вдруг он в плену?
– Твой жених офицер? Пропавший без вести? Ой, как романтично! Но, постой, Натуся, ведь пленным разрешена переписка. Да, я знаю, их письма цензурируются, но уж сообщить тебе о том, что жив и попал в плен, твой жених мог, разве не так?
Наталья закусила губу: глупенькая Лидочка угодила в больное место. Сообщить ей, своей невесте, что жив? То-то и оно, что мог, но вот хотел ли? И если нет, то по какой причине – вот это волновало Вяземскую сильнее всего. Отвечать на вопрос Лидочки очень не хотелось, но ведь не отстанет…
– Видишь ли, милая… – Наталья помедлила, вздохнула печально, – Владимир за полтора месяца до того, как пропасть без вести, прислал мне с фронта письмо. Очень странное письмо, как будто не он, а другой человек писал. Щербинин вежливо и холодно сообщил, что освобождает меня от всех обязательств по отношению к нему. И никаких объяснений. Каково?
– Неужели? – ахнула пани Ружинская. – После помолвки?
Вяземская кивнула.
– Но я не верю этому письму, – убежденно сказала она. – Я все-таки неплохо успела узнать Володю, это на него не похоже. Если бы он разлюбил меня, если бы встретил другую женщину, он не стал бы скрывать. Ему хватило бы благородства прямо написать мне об этом. Здесь что-то не так! Вот я и хочу разобраться, что именно. Для этого мне нужно найти Владимира, если он жив, и поговорить с ним. Или точно убедиться в том, что мой жених погиб. Что бы там ни было написано в письме, я себя свободной от обязательств по отношению к нему считать не намерена.
– Ой, как романти-ично! – снова протянула Лидия. – А он у тебя красивый?
«Тебе бы, коза неумная, такую романтику!» – сердито подумала Вяземская. Она щелкнула замочком ридикюля, вынула оттуда Библию карманного формата на немецком языке, раскрыла книжку и достала заложенную между страниц фотографию.
– Смотри. Это мы с Владимиром перед его отбытием на фронт.
Люстра на потолке зала стала медленно гаснуть, сейчас должен был начаться второй акт. Дверь распахнулась, в ложу вошел Венцлов.