– У вас вечером будет их представитель, – напомнил Дронго. – Кажется, боснийская журналистка Сада Анвар работает на некоторые ваши газеты.
– А ее мы как раз примем, – улыбнулся Мовсани, – сделаем, так сказать, исключение. И для Зегера тоже сделаем исключение.
– Нет, – решительно возразил Хитченс, – не будем рисковать.
– Я обязательно его приму. Мы с ним договаривались о встрече еще в Лондоне. Я не могу выглядеть непоследовательным невежей.
– Но это слишком опасно...
– Господин Хитченс, – повысил голос Мовсани, – не забывайте, что это вы охраняете мою персону, а не я вашу. И только я могу решать, кого мне нужно принять, а кому отказать.
– Господин Мовсани, я назначен сюда правительством Ее Величества и отвечаю за свою работу, – спокойно напомнил Хитченс.
– Вот и отвечайте. А мне не мешайте. Я хочу поговорить с этим господином Зегером. И желательно наедине. Вы меня слышите? Наедине, без всяких свидетелей.
– Это невозможно, – возразил Хитченс.
– Вы можете закрыть разделяющую наши номера дверь и быть в своем номере. Если понадобится, я вас позову, – предложил Мовсани.
– В таком случае мне придется его обыскать, – сказал Хитченс, – что будет выглядеть не очень вежливо.
– Это ваши проблемы, – заметил Мовсани, – но я буду разговаривать с ним один на один и без свидетелей. Как и с госпожой Садой Анвар, которая будет у меня сегодня вечером. Или вы снова будете настаивать, что вам нужно присутствовать на этом интервью? А может, вы ее тоже собираетесь обыскать?
– Давайте сделаем иначе, – предложил Дронго, – чтобы не подводить, с одной стороны, мистера Хитченса, а с другой – успокоить и его, и меня. Я предложу сотрудникам службы безопасности, которые находятся в коридоре, обыскать журналиста, перед тем как впустить его к нам. Думаю, что так будет правильно.
– Обыщите, – равнодушно пожал плечами Мовсани.
Хитченс, соглашаясь, кивнул.
– Но мы будем рядом, – напомнил он, – и в случае необходимости вам достаточно будет только крикнуть.
Зегер появился в коридоре перед дверью ровно за две минуты до начала интервью. Потрясающая немецкая точность. Предупрежденные сотрудники службы безопасности тщательно обыскали его. Кроме двух магнитофонов, двух мобильных телефонов, ручки и блокнота, у журналиста ничего с собой не было. Его впустили в номер Мовсани ровно в четыре часа дня. Зегер вошел и несколько церемонно поклонился, глядя на присутствующих. Он оказался мужчиной среднего роста, с начинающими седеть волосами, с помятым, словно изжеванным лицом. Под глазами выделялись припухлости, очевидно, у него были проблемы с почками. Глаза он прятал под темными оптическими очками. Одет Зегер был в темный костюм и темную рубашку без галстука. У него была двухдневная щетина, к которой он, очевидно, привык.