Что ты со мной делаешь, Лота?
Я хочу положить руки на твою талию. Хочу стиснуть тебя так, чтобы ты задохнулась в моих объятиях. Хочу чувствовать твое горячее, чуть угловатое тело своим телом, обхватить целиком, чтобы моя, моя, моя без остатка! Мы кожей чувствуем это напряжение – словно в комнате между нами натянулись прозрачные нити. Из горячего расплавленного сахара. Вся комната пронизана. И они тихонько звенят. Серебром отзвучивают внутри меня.
Твои ноги – словно маленькие белые голуби. Твои маленькие ступни сделаны из серебра. Твои…
– Д-дразнишься?
Она наклонилась и поцеловала меня в губы – глоток воды в пустыне, который прекрасен и сладок, но которым, увы, не утолить жажды.
– З-зачем? – сказал я, когда у меня отняли драгоценный источник.
– Это чтобы принц поскорее расколдовался, – ответила Лота с хрипотцой. И отодвинулась. Внутри меня – гулкое биение сердца. В горле пересохло. Я встал со стула.
– Д-думаешь, п-поможет?
Смешок, взгляд из-под ресниц. Я глубоко вдохнул, чувствуя себя взведенной пружиной, напряжение вибрирует в руках и бедрах.
У меня были женщины. У меня было много женщин – я знаю животную похоть аристократок и робость юной селянки, я знаю тяжелую горячечную страсть насилия и прозрачную, легкую, как кисея, нежность обладания. Я знаю сладость и боль девственной любви – и вкус ее, вкус розового плода с тонкой кожицей и мякотью, тающей во рту. Я помню твердые, словно вырезанные из черного дерева, губы темнокожей невольницы и ее низкий крик, идущий из самой глубины. Я помню укусы и кровоподтеки, оставленные дикаркой из племени Рандона, которые горели огнем, словно открытые раны.
Но никого и никогда я не хотел так, как хочу эту женщину, стоящую передо мной сейчас.
Лоту, свою единокровную сестру.
Мне казалось, что если я не прикоснусь к ней – я умру.
Я сделал шаг.
Родные брат и сестра.
По законам людей эта страсть – преступна. Но для Древней крови не существует человеческих законов.
«А для тебя, Генри?» – прозвучал в голове знакомый суховатый голос.
Я остановился.
«Для тебя – лично для тебя – человеческие законы существуют?»
– Ришье. – Лота смотрела на меня, запрокинув голову. Оказывается, мы почти одного роста – но я немного выше.
– Ришье?
Меня пронзило разрядом – даже ноги онемели. Почему-то родное имя вдруг показалось мне чужим, словно в нем было нечто пугающее. Словно в имени заключалось мое проклятие.
– Г-генри, – сказал я, отступая на шаг. – П-пока – Г-генри.
Словно за то время, что я им не пользовался, «Ришье Малиган» приобрело несколько не слишком приятных черточек. Имя без хозяина – бездомный пес, который тащит за собой блох и чесотку. И теперь этого пса надо отмыть, вылечить и подкормить.