Вечером, едва я переступила порог своей квартиры, как зазвонил мой домашний телефон. Я взяла трубку:
– Алло?
– Тань, ну ты где пропадаешь? Я тебе третий раз звоню!
Это была Ленка-француженка. По ее недовольному тону я поняла, что ее терпение уже готово лопнуть.
– Я не пропадаю, я все по делам бегаю… – сказала я.
– Ты меня о чем просила, помнишь?
– Навести справки о Шелестовой Ирине.
– Так ваша просьба выполнена, шеф! Записывай телефон.
– Лен, ты серьезно? – обрадовалась я.
– Серьезнее не бывает.
– И кто это? – Я схватила ручку.
– Это бывшая завуч гимназии, где работает твоя Ирина. Ее в июне проводили на пенсию, причем проводили, так сказать, особо не расшаркиваясь, без цветов и помпезных речей. Теперь она злая на весь мир, готова рассказать всем обо всех и абсолютно все. Я диктую номер!
Я записала телефон, который мне продиктовала Ленка. Завуча звали Елизаветой Андреевной. Ленка сказала, что ей шестьдесят лет, педагогический стаж – тридцать восемь лет. Ленка сказала это с такой гордостью, словно это был ее собственный стаж.
– Так что можешь ей звонить, договариваться о встрече и выуживать из нее все, что хочешь. Ее предупредили о твоем звонке, – сказала подруга.
– Лен, ну, такое спасибо тебе! Я даже не ожидала, что ты так быстро…
– Рада была помочь. Твое расследование продвигается?
– Ну, еще бы! Семимильными шагами!
– Ну, счастливо, успехов тебе. До встречи! – попрощалась Ленка.
– Пока!
Я положила трубку и пошла в кухню заваривать кофе. Для начала посижу, все обмозгую, потом позвоню этой обиженной… завуче. Или завучу? Тогда – обиженному завучу. Но это же получается мужской род, а она женщина. Так как правильно говорить в таком случае? А, ну их, этих завучей, у меня кофе заварился! Я с удовольствием потягивала любимый напиток, дымила сигареткой и обдумывала все, что я сегодня нарыла в клинике. А что я нарыла? Очень много интересного я нарыла! Во-первых, Чайник занимался в клинике подпольными операциями. А это значит, что, кроме своей нехилой зарплаты, он имел еще и левый доход. Отсюда и деньги на его книжке. Царица Тамара и Игорь не хотят говорить о Чайникове плохо. Но как-то так вскользь в их речах все-таки промелькнуло, что, мол, у всех бывают неприятности, неудачи и так далее. Осторожные люди! А вот Алина рассказала столько интересного, что напрашивается вывод – именно в клинике Виктор и нажил себе врагов. То, чем он иногда промышлял, подходило под статью Уголовного кодекса, ни много ни мало. Но больше того, что мне рассказала Алина, никто о нем не расскажет. Похоже, у них там прослушка, и все боятся сболтнуть лишнее. А может, они действительно ничего не знают? Так. А что еще? А еще, как я узнала, Чайников был влюблен в Царицу Тамару. Хотя и она от этого открещивалась, и Игорь пытался отшутиться – все, мол, мы в нее влюблены. Но она сама сказала: «Как-то раз он даже признался мне в любви…» Так, значит, все-таки признался! Она знала! Но Чайникову ничего не светило. А что нам это дает? Чайников страдал от неразделенной любви. И Алина тоже страдала – от неразделенной любви к нему. Могла Алина убить Чайника из ревности? Нет, вряд ли. Она сказала, что разочаровалась в нем, когда узнала про его делишки… А Игорь? У него какой резон убивать? Конкуренция? Нет, работы в клинике хватает на всех. Ревность к Тамаре? Нет, она никого на работе особо не выделяла. К тому же Игорь – человек достаточно веселый и добродушный. Вряд ли он убийца…