Майрон кивнул:
– Понимаю.
– Я не занимаюсь живописью в классическом смысле. Мои замыслы идут гораздо дальше. Это новая эволюционная ступень искусства.
– Ясно.
– В этой инсталляции все имеет смысл. Место, где я поставила диван. Текстура ковра. Цвет стен. То, как солнце падает в комнату из окон. Все вместе создает особенный настрой.
О Боже! Майрон указал на «произведение искусства»:
– И как продаются такие веши?
Женщина нахмурилась:
– Они не продаются.
– Простите?
– Искусство не имеет отношения к деньгам, мистер Уорли. Настоящие художники не думают о стоимости своих произведений. Только поденщики заботятся об этом.
Ну да, поденщики вроде Микеланджело и Леонардо да Винчи.
– Но что вы с этим делаете? – поинтересовался Майрон. – Просто оставляете все так в комнате?
– Нет. Меняю композицию. Включаю в нее новые предметы.
– А старое исчезает?
Фрэнсин покачала головой:
– Искусство не должно быть застывшим. Наша жизнь не вечна. Работы художника так же динамичны, как реальность.
Вот как.
– Как называется данное направление?
– Искусство инсталляции. Но мы не любим вешать ярлыки.
– Как давно вы занимаетесь… э-э-э… инсталляциями?
– Я два года обучалась в Нью-Йоркском институте искусств.
Майрон постарался сохранить невозмутимый вид.
– А что, для этого надо обучаться?
– Да. Это очень престижная программа.
Ага, не меньше, чем курсы по ремонту телевизоров.
Они вернулись в гостиную, и Майрон сел на диван. Мягкий. Тоже может быть искусством. Он подождал, когда ему предложат печенье. Тоже может оказаться искусством.
– Вам не очень понравилось?
Майрон пожал плечами:
– Ну, если бы вы добавили покерный стол и боксерские перчатки…
Женщина засмеялась. Мистер Скромник выдает очередную шутку.
– Спасибо за честность, – произнесла она.
– Давайте сменим тему, – предложил Майрон. – Как насчет личной жизни Фрэнсин Реннарт?
Агент Болитар вышел на тропу войны.
Она нахмурилась и проговорила:
– Ладно, спрашивайте.
– Вы замужем?
– Нет. – Ответ прозвучал как захлопнувшаяся дверь.
– В разводе?
– Нет.
Агент Болитар в восторге от коротких реплик.
– Очевидно, детей тоже нет.
– Есть сын.
– Сколько ему?
– Семнадцать. Зовут Ларри.
Всего на год старше Чэда Колдрена. Интересно.
– Ларри Реннарт?
– Да.
– В какую он ходит школу?
– В Манаскуан-Хай, это рядом. Скоро закончит последний класс.
– Мило, – пробормотал Майрон, пережевывая во рту печенье. – Может, мне и у него взять интервью?
– У моего сына?
– Конечно. Будет здорово, если он расскажет, как любит и поддерживает мать, как ему нравится, что она делает, – что-нибудь в этом роде.
Агент Болитар выжимает слезу.