– Да, да, вероятно, я его знаю. Сколько?
– Пятьдесят баксов.
Хэл фыркнул:
– Хочешь, чтобы я продал своего клиента за полсотни баксов?
– Сотня.
– Сто пятьдесят. И то лишь потому, что этот вонючий кусок дерьма задолжал мне деньги.
– Идет.
– Покажи баксы.
Эсперанса вытащила из кошелька пару банкнот. Хэл потянулся к ним, но она отдернула руку.
– Ты первый, – сказала она.
– Я не знаю, где он живет, – проговорил бармен. – Он и его вшивые приятели являются сюда каждый вечер, кроме среды и субботы.
– Почему кроме среды и субботы?
– Откуда мне знать, черт возьми? Может, ждут финала недельной лотереи или посещают мессу. Или встают в круг и орут как ненормальные: «Хай Гитлер! Хай Гитлер!» Мне-то что до этого?
– Как его настоящее имя?
– Понятия не имею.
Эсперанса оглядела бар.
– Тут есть кто-нибудь из его ребят?
– Нет, – ответил Хэл. – Тит всегда приходит со своей дерьмовой командой, и уходят они тоже вместе. Ни с кем здесь больше не общаются. Для них это verboten.[39]
– Похоже, он тебе не очень нравится.
– Тупоголовый панк. И его друзья тоже. Ублюдки с полным отсутствием мозгов, вымещающие свою злобу на других.
– Тогда почему ты позволяешь им сюда ходить?
– Потому что, в отличие от них, я знаю, что мы живем в Штатах. Здесь можно делать что угодно. Каждому найдется место. Черным, белым, латиносам, япошкам – кому угодно. Даже безмозглым панкам.
Эсперанса едва удержалась от улыбки. Терпимость иногда прячется в самых неожиданных местах.
– Что еще?
– Это все, что мне известно. Сегодня субботний вечер. Они появятся завтра.
– Ладно, – сказала Эсперанса. Она разорвала банкноты пополам. – Другую половину получишь завтра.
Хэл протянул ручищу и схватил девушку за предплечье:
– Ты тут не умничай, красотка! Я могу только свистнуть, и тебя через пять секунд растянут на бильярдном столе. Сто пятьдесят баксов ты мне дашь сейчас. А потом разорвешь еще сотню, чтобы заткнуть мне рот. Понятно?
У Эсперансы бешено заколотилось сердце. Она протянула ему оставшуюся половину банкноты. Достала еще сотню, разорвала и протянула половину бармену.
– А теперь убирайся, цыпочка. Немедленно.
На сегодняшний вечер они уже сделали все, что планировали. Пытаться проникнуть в особняк Сквайрсов было бы по меньшей мере глупо. Болитар не мог ни позвонить, ни как-то иначе связаться с Колдренами. Искать вдову Ллойда Реннарта тоже поздно. Не говоря уже о том – хотя с этого надо было начинать, – что Майрон смертельно устал.
Поэтому он провел остаток вечера в домике для гостей в компании двух своих лучших друзей. Майрон, Уин и Эсперанса улеглись каждый на своем диванчике в шортах и футболках, обложившись мягкими подушками. Майрон в огромных количествах пил «Йо-Хо», Эсперанса усердно налегала на диетическую колу, а Уин старался не отставать от них, прикладываясь к крепкому пиву. Пиршество дополняли кукурузные и картофельные чипсы, подсоленные крендельки и доставленная пицца. Свет они выключили. В углу работал широкоэкранный телевизор. Уин накануне записал все эпизоды сериала «Старая чета», сейчас шла четвертая серия. Майрон всегда думал, что одно из главных достоинств «Старой четы» – стабильность. В ней не было ни одного слабого эпизода, а многие ли сериалы могут этим похвастаться?