А еще на корме катера сидел, завернувшись в плащ, пожилой мужчина. Главной чертой, бросившейся в глаза Дринкуотеру, пока катер подходил к «Сэндвичу» и адмирал сэр Джордж Бриджес Родни5 поднимался на борт своего флагмана, были плотно сжатые, узкие губы. Пересвист дудок, барабанная дробь, блеск штыков. Черный сверток на грот-стеньге развернулся, превратившись в георгиевский флаг. По этому сигналу орудия всего флота разразились салютом. Адмирал Родни прибыл, чтобы принять командование над флотом.
Несколько минут спустя Дринкуотер забросил кошку на грот-руслень «Сэндвича». К счастью, это получилось у него с первой попытки, и вскоре, пройдя положенные при встрече формальности, капитан Хоуп уже отдавал рапорт старшим по званию.
Глава вторая. Датский бриг
Январь 1780 г.
В первый день нового, 1780 года, армада Родни вышла в море. Помимо фрегатов и двадцати одного линейного корабля этим морозным утром Пролив покинуло не менее трех сотен торговых судов. В соответствии с полученными инструкциями, «Циклоп» входил в эскорт флотилии транспортов и потому не принимал участия в сражении 8 января.
Испанская эскадра из четырех фрегатов, двух корветов и шестидесятичетырех пушечного корабля «Гипускоано», сопровождающая конвой из пятнадцати «купцов», была перехвачена у мыса Финистерре. Вражеские корабли были окружены и захвачены. Приняв на борт призовые команды, взятые суда отправились в Англию во главе с «Гипускоано», переименованным в «Принца Уильяма» в честь герцога Кларенса, находившегося тогда при флоте в чине мичмана. Тех из «купцов», что везли продовольствие, оставили при себе, увеличивая количество провизии, предназначенной для снабжения Гибралтара.
Пятнадцатого января, после полудня, скопление судов медленно шло вдоль берегов Пиренейского полуострова. Дринкуотер сидел на фор-марсе «Циклопа». Это был его пост по боевому расписанию, и он рассматривал его как некое подобие собственного феодального замка, вооруженного связкой мушкетов и небольшим орудием на вертлюге. Здесь Натаниэль был свободен от царящей между палубами субординации, от жестокости Морриса, а еще здесь, во время «собачьих» вахт он мог постигать премудрости морской науки под руководством старшего матроса Тригембо.
Юноша оказался способным учеником, и большинство старших по званию ценили его за рвение, с которым он брался за любую работу. Но сегодня, разморенный непривычно щедрым январским солнышком, он хотел отдохнуть. Ему казалось невероятным, что еще пару месяцев назад он даже не догадывался о существовании такой жизни. За это время ему пришлось пережить столько, что, казалось, момент, когда он махал на прощание рукой матери и младшему брату, происходил в какой-то другой жизни. Теперь, думал Натаниэль не без гордости, он стал частью слаженного организма, превращающего «Циклоп» в боевой корабль.