Для Брейера травматическая ситуация являлась некой данностью, которую пациенту следовало заново пережить, чтобы, отреагировав на нее должным образом, то есть дав разрядку сдержанным и подавленным аффектам, тем самым снять напряжение, после чего невротические симптомы исчезали сами по себе. Исчезнувшие из памяти патогенные воспоминания доводились до сознания пациента, он обретал истинное знание о произошедших событиях и переживаниях, и эмоциональное реагирование на это знание приводило к выздоровлению. В этом смысле катартический метод Брейера можно назвать «лечением истиной».
Для Жане травматическая ситуация также выступала в качестве необходимой для дальнейшей терапевтической работы данности. Но эта данность как историческая истина была необходима скорее для терапевта, нежели для пациента. Истина была нужна врачу, а не больному человеку. Болезнь развивалась путем бегства пациента от истины. Если его поставить лицом перед этой истиной, то не будет ли прогрессировать его болезнь? Не приведет ли знание истины к окончательному краху больного? Поэтому врач, открывший для себя истину в отношении самого больного, должен был скрыть ее от него. Более того, путем гипнотического внушения он мог подменить истину ложью с тем, чтобы травмирующее событие прошлого не просто забылось, а окончательно исчезло из памяти пациента. На этом пути как раз и достигалось выздоровление. В этом отношении психологический анализ Жане можно назвать «лечением ложью».
Что лучше: горькая истина или ложь во спасение?
В медицинской практике этот вопрос рано или поздно встает не только перед психотерапевтами, но и перед многими врачами, специалистами по различным заболеваниям. Каждый по-своему пытается ответить на него, руководствуясь самыми различными соображениями, включая личностные, правовые, этические. В рассматриваемом контексте речь идет не о том, кто прав и какая позиция представляется более предпочтительной. Для дальнейшего понимания истории возникновения психоанализа важно зафиксировать то принципиальное различие, которое имело место между катартическим методом Брейера и психологическим анализом Жане.
Вряд ли Фрейд отследил для себя это различие. Во всяком случае, высказывая свои соображения по отношению к катартическому методу Брейера и критические замечания по поводу представлений Жане об истерии, он не проводил различий между ними в плане истины и лжи, как средствах лечения. Однако можно полагать, что, будучи с юношеских лет приверженцем поиска истины, лечение ложью не только не импонировало ему, но и вряд ли приходило в голову.