После этого рассказа пациентки окончательно стало понятно, какой вывод она сделала для себя после признания матери о том, что грудного ребенка чуть было не выбросили из окошка. С одной стороны, собственная сестра предприняла попытку лишить ее жизни. С другой, вплоть до годовалого возраста отец не признавал девочку. И хотя о том и другом она ничего не помнила и узнала позднее из рассказов матери, тем не менее все это не могло пройти для девочки бесследно. Отсюда последующие страхи, проекции и рационализации, выразившиеся, в частности, в формировании стойкого убеждения в том, что невозможно одинаково любить своих детей и что в случае рождения второго ребенка у нее разовьется патологическая любовь к первому ребенку.
Судя по сновидениям и переживаниям, связанным с различными воспоминаниями детства, пациентка находилась во власти бессознательного страха, что в случае рождения второго ребенка его может ожидать такая же участь, как и ее саму. Один из внутренних конфликтов развертывался между желанием родить и страхом, который как бы висел дамокловым мечом над ней. Это был тройственный страх. Во-первых, ее одолевал страх за второго ребенка, если она решится на это. Во-вторых, она испытывала страх за первого ребенка, так как боялась, что придется уделять ему меньше внимания; между детьми могут возникнуть такие же отношения, какие были между ней и старшей сестрой, и тем самым она обречет своего первенца на повторение того, что было сделано в детстве ее сестрой. И в-третьих, она боялась, что ей самой придется как-то делить любовь между детьми и это окажется неразрешимой для нее задачей. Поэтому, с одной стороны, она успокаивала себя тем, что рождение второго ребенка означает нелюбовь к первому. С другой стороны, как бы предупреждала себя, что рождение второго ребенка приведет к еще более патологической любви к первенцу, и, следовательно, во имя уже рожденного ребенка необходимо оставить все как есть и не думать ни о каком втором ребенке.
Можно было бы привести еще целый ряд примеров, свидетельствующих о том, что в раннем детстве ребенку приходится сталкиваться с такими реалиями жизни, которые вызывают различного рода переживания и впоследствии дают знать о себе в его жизнедеятельности. Однако дело не в этом. Более важно то, что Фрейд привлек внимание к необходимости исследования и понимания ранних стадий психосексуального развития человека, уходящих в далекое детство и играющих важную роль в процессе становления ребенка взрослым.
С момента рождения ребенок включен в систему отношений с окружающим его миром. Этот мир, и прежде всего семья, не является раем. В нем наличествуют противоречия и людские страсти. Вовлеченный в водоворот противоречий и людских страстей, ребенок часто оказывается в таком положении, которое отнюдь не свидетельствует о счастливом детстве. Руководствуясь программой получения наслаждения и находясь во власти инфантильной сексуальной организации, он по необходимости проходит все стадии своего развития, которые, будучи на начальном этапе извращенными, являются тем не менее нормальной деятельностью ребенка.