Вернувшись к столу, Конрад аккуратно сложил и убрал письмо отца. Надо написать, чтобы он присылал фото претенденток – с женихами, тем более с хорошими партиями, сейчас в рейхе не очень, можно выбрать подходящее по финансовому положению и по внешним данным: не век же куковать бобылем, как любят говорить русские.
Заурчал стоявший на столе телефон. Сняв трубку и назвавшись, Конрад услышал голос Бергера.
– Зайдите ко мне. Немедленно, – и короткие гудки отбоя.
Что там еще приключилось? После обеда оберфюрер велел его не беспокоить, намереваясь поработать с бумагами, и вдруг приглашает!
Выключив приемник, Бютцов запер сейф и вышел. В коридоре ему попался Клюге, независимой походкой отправившийся к себе. Поприветствовав штурмбанфюрера, он вежливо уступил ему дорогу. Неожиданно обернувшись, Конрад поймал на себе испытующий взгляд личного телохранителя оберфюрера. Хотел спросить его, почему тот рассматривает спину начальства, но Клюге успел отвернуться и нырнул в дверь своей комнаты, предупредительно открытую Канихеном. Сейчас, наверное, по своему обыкновению, они откупорят бутылку и сядут играть в скат.
Бергер был в кабинете один. Жестом указав Конраду на кресло, он завел патефон и опустил на пластинку иглу. «Рунг шпильт ди гайзе, их танц мит дир унц швайге», – затянула певичка, сразу напомнив танцовщицу из кабаре Ингрид – легкую, изящную, с многообещающими и не обманывающими в своих обещаниях глазами. Зачем Бергеру музыка? Не хочет, чтобы их, даже случайно, могли подслушать? Но кто? Установку в замке спецтехники курировал сам фон Бютцов, и здесь ее нет!
– Клюге сегодня ездил в город, – садясь напротив Бютцова в кресло и раскуривая сигару, интригующе сообщил оберфюрер.
– Слушаю, – подобрался Бютцов.
– В Немеже твой давний знакомый Владимир Тараканов, – бросив в хрустальную пепельницу обгорелую спичку, обыденно сказал Бергер.
Конрад похолодел – неужели он своими воспоминаниями накликал появление призрака?! Ведь Тараканов убит им лично в сороковом году при переходе границы с Советами! Он сам всадил ему из снайперской винтовки пулю в спину и видел, как тот, падая на землю, сломался пополам от жуткой предсмертной боли. Неужели во время прогулки по парку оберфюрер не блефовал, но действительно знал, что русский разведчик жив? Что теперь может случиться, если тайна раскроется и всем станет известна давняя неудача фон Бютцова, столь тщательно замазанная и давно упрятанная им в архивы спецслужб? Можно ли надеяться на молчание Бергера, и что, черт бы побрал, означает появление здесь русского разведчика? И вообще, он ли это? Клюге вполне мог ошибиться.