Это был гипертрофированный образец послевоенного сталинского ампира. Барельефные фигуры мускулистых мужчин и женщин с циркулями, свитками, отбойными молотками освещались снизу прожекторами. В толстых световых столбах бешено кружили снежные мухи. Над козырьком сияли латинские буквы «VUDUT PALACE», над буквами полукругом — пять звезд. Возле машины возник детина в красно синей униформе, извлек из багажника сумки, погрузил на тележку. Лакей в ливрее распахнул дверь.
Холл был отделан розоватым мрамором, украшен колоннами, античными статуями, пальмами, коврами, цветными мозаичными панно с авиаторами, сталеварами, пионерами, физкультурницами. Между панно висело штук пять картин в роскошных позолоченных рамах, писанные маслом портреты одного человека, седовласого красавца азиата.
Красавец в кабинете за письменным столом. Он же в открытой степи, на гнедом скакуне. Он же в нарядном национальном костюме, на фоне юрты.
Из за колонны, цокая каблуками, явилась высокая полная блондинка в белой блузке и черной юбке, растянула алые губы в широчайшей, сладчайшей улыбке и пропела тонко, с придыханием:
— Приветствую дорогих гостей от всей души! Приблизившись к Соне, она схватила ее руку, сильно затрясла, повторяя уже тише, интимней:
— Софья Дмитриевна, добро пожаловать, рада от всей души, от всей души рада.
Дима рукопожатия не удостоился, ему достался только кивок и скромное «Добрый вечер, господин Савельев».
Дама зашла за стойку и выложила две заполненные анкеты. Паспортные данные Сони и Димы были внесены заранее, каллиграфическим почерком. Оставалось только расписаться.
Над стойкой висел самый большой портрет. Он представлял седовласого красавца в полувоенном белом кителе, отяжеленном наградами, среди которых Дима заметил орден Ленина и орден Боевого Красного Знамени.
— Простите, — обратился он к даме, — кто изображен на всех этих портретах?
Администратор окинула Диму надменным взглядом и сообщила:
— Герман Ефремович, наш губернатор.
— А сколько ему лет?
Вопрос даму обидел, словно Дима бестактно поинтересовался ее собственным возрастом, она поджала губы и отвернулась.
— Я потому спрашиваю, что тут он в орденах времен Отечественной войны, — объяснил Дима.
— Ну и что?
— Если он успел повоевать, ему сейчас должно быть не меньше восьмидесяти.
— На данном портрете изображен Ефрем Германович, отец Германа Ефремовича, — громко, тоном экскурсовода, объяснил пожилой портье.
— Он тоже был губернатором? — спросила Соня.
— Ефрем Германович был первым секретарем Вуду Шамбальского крайкома партии.
Портье отправился провожать Соню в номер. По гигантскому трехкомнатному люксу можно было кататься на велосипеде. Прямо в спальне на мраморном подиуме стояла ванна на бронзовых львиных лапах. Имелась еще просторная ванная комната с джакузи, сауной и душевой кабинкой.