– Скоро? – досасывая сигарету, снизу вверх посмотрел ему в глаза Ефим. – Я к тому, что стоит ли беспокоить доктора? Честно говоря, терпеть, когда тебе разукрашивают морду, не очень приятно. А вот поесть я с удовольствием, оголодал на баланде.
– Ну, ты же знаешь, что нельзя подкармливать, – примирительно сказал Клюге и взял фуражку. – Представляешь, что могло случиться, если бы они унюхали своими голодными носами исходящий от тебя запах сала или колбасы? Удушат ночью, а ты нам еще нужен. Пойдем, – распахивая дверь, приказал он. – Сейчас закусишь как следует, а мы пока все оформим надлежащим образом, чтобы потом ни у кого не возникло малейших подозрений.
Ефим торопливо примял в пепельнице окурок и пошел к выходу: наконец-то закончилась его очередная работа. Довольно улыбаясь, он привычно направился налево по коридору.
– Не сюда, – остановил его Клюге, – нам направо. Сейчас поведут на допросы, – шагая рядом с «Барсуком», пояснил он, – лучше избежать ненужных встреч. Выйдем через второй коридор. Прошу!
Он показал на узкую лестницу, ведущую вниз, в слабо освещенный редкими лампами подвал. Ефим первым пошел по лестнице, придерживаясь рукой за шероховатую стену; сзади, отстав на пару шагов, спускался Клюге. На ходу он достал парабеллум, подняв его, приставил ствол к затылку агента и нажал спусковой крючок…
* * *
Днем забрали на допрос Ефима, а через несколько часов пришли хмурые надзиратели и увели Сушкова. Слобода остался один. Нет, в камере были другие заключенные, но не стало в ней людей, с которыми он успел как-то сродниться за эти дни и недели, проведенные в тюрьме СД.
Ни Ефим, ни Сушков не вернулись. Кто-то из «старичков»», давно сидевших в камере смертников, затеял разговоры о выборах нового старосты, но другие его не поддержали, предложив подождать возвращения ушедших на допросы.
Семена почему-то мучили дурные предчувствия, он старался гнать их прочь, убеждая себя, что и Ефим – неунывающий, всегда откуда-то все про всех знающий, способный раздобыть щепотку табака, – и обстоятельный, интеллигентный Сушков непременно вернутся. Он даже заранее приготовил тряпку почище и налил в миску воды, чтобы сразу же оказать помощь товарищам, когда их, избитых и окровавленных, бросят у порога камеры надзиратели, но...
Забравшись в угол нар, пограничник снова и снова вспоминал ночной разговор с Дмитрием Степановичем – тот доверил ему тайну, доверил жизни других людей, которые ждут на явке в третьем доме по Мостовой улице, да разве только их жизни? Жизни множества бойцов и командиров, не знающих о предателе, а что может он, бывший лейтенант погранвойск НКВД Семен Слобода? Хотя почему бывший? Его никто не лишал воинского звания, не освобождал от принятой присяги. Как выполнить свой долг, находясь здесь? Достойно встретить смерть от руки врага и унести тайну с собой? Для этого ли он ее узнал?