Особых сомнений не было. Работа по сути своей представлялась важной. Инструкций много, приказов хватает, начальников тоже. Все есть. Но что-то пока не очень выходит, не получается. Неуютно ему на новом месте работы, как в этом чужом, непонятном доме.
Вот как расценить сегодняшний эпизод? Рябов со своей группой (первая еще затемно незаметно прошла сюда и организовала засаду) целый день лазил по имению, привлекая внимание мужиков. Это было несложно. Часа через полтора появилось их несколько. Степенно поздоровались, поговорили о том о сем. А глаза с хитринкой. Ждут, когда начальник скажет основное – зачем в имение приехал. Понял Петр Николаевич, чем вызвано сдержанное любопытство. Понял и таить цель приезда не стал.
Предложил он мужикам вместе богатства, которые, говорят, пан где-то здесь спрятал, поискать. Молчали мужики. Объяснил он, что это сейчас народные богатства, а пан их награбил, эксплуатируя их же, мужиков. Но те сразу поскучнели и под разными предлогами начали расходиться. Только один с интересом смотрел на Петра Николаевича. Его окликнули: «Эй, Нестор, пойдем!» Но тот будто и не слышал. Подошел к Рябову, закивал головой и сказал: «А-а-а! Гостей ждешь? Праздник? Веселиться хочешь? Огоньки, фонарики? Придут и к тебе небось!» – и вдруг неожиданно громко рассмеялся.
На руках у него сидел какой-то полудохлый лисенок. Рябов был готов к сложному разговору и поэтому не сразу понял, что перед ним ненормальный. Даже сейчас, спустя несколько часов, не мог он избавиться от неприятного осадка.
Потом этот Нестор затянул заупокойный псалом и погрозил грязным пальцем с обломанным ногтем.
«Вы того… Не серчайте. Не в себе он. Умом малость тронутый. То наш, местный. Годами-то взрослый, а разумом дите…» – Один из мужиков вернулся и потянул Нестора вслед за собой к деревне.
Сейчас Рябов опять задумался, вспоминая слова дурачка. Глупости, а не по себе как-то. Что за гости?
В светлое время бойцы дотошно осмотрели стены, заглядывали в дымоходы, лазили по подвалам. Но всего, естественно, осмотреть не успели.
И почему Астахов решил, что эта их суета в имении поторопит Барковского? Ну ладно, просто оставить засаду. А то впрямую говорим, что знаем, кто он и зачем нужен. Петр Николаевич поежился. Холодает уже. Потрогал ноющую рану над ухом, залепленную пластырем. Боль отдалась уколом в затылке. «Контузило все ж таки», – вздохнул Рябов и пошел к лестнице. Спустился вниз.
Красноармейцы, что сидели рядом с ручным пулеметом, – отсюда хорошо простреливались подходы к дому, – при его появлении настороженно оглянулись.