А Ретт продолжал:
– Ты хочешь, чтобы я, взрослый мужчина, на старости лет превратился в твоего послушного раба?..
Скарлетт, не в силах себя сдержать, резко посмотрела на своего мужа и произнесла:
– А когда-то, лет пятьдесят назад, когда ты клялся мне в вечной любви, ты был готов и не на это… Ты сам говорил, что был бы счастлив всю жизнь выполнять любую мою прихоть, любой мой каприз…
Сказала – и тут же пожалела о сказанном. Ретт понял произнесенное совершенно не так, как хотелось бы того Скарлетт…
Многозначительно улыбнувшись, – мол, так я и знал, – он произнес:
– Ага, дорогая, – слово «дорогая» прозвучало в его устах совершенно издевательски, – ага, вот, ты, наконец-то, и сама договорилась…
– То есть…
Ретт, нехорошо хмыкнув, ответил:
– Сказала, чего ты от меня добиваешься… Притом – не таясь, открытым текстом… Правильно, правильно, так я и знал – ты хочешь, чтобы я стал твоим рабом, твоей вещью… Ты этого хочешь. Скарлетт…
Да, теперь она ни на минуту не сомневалась – Ретт сознательно измывался над ней, находя какое-то садистическое удовольствие в своих бессмысленно-жестоких выражениях – он-то прекрасно понимал, как болезненно реагирует на них Скарлетт…
Она сделала слабую попытку спасти положение, вызвав мужа на откровенную беседу:
– Ретт!.. Но почему ты так жесток со мной?.. Почему, почему?.. Скажи мне, почему мы с тобой не можем найти общего языка, хотя мы и любим друг друга… Ты ведь действительно любишь меня, Ретт, ты… Ретт, скажи мне… ты еще любишь меня?.. – спросила Скарлетт не без внутреннего трепета – подсознательно она очень боялась получить отрицательный ответ…
Да, Скарлетт теперь находилась в таком состоянии, что была готова совершенно ко всему, к любому ответу Ретта, к любому повороту событий.
Однако теперь Ретт промолчал – то ли он не расслышал этого вопроса, то ли сделал вид, что не расслышал…
После небольшой, но выразительной паузы он произнес, но уже более спокойно:
– Скарлетт, еще раз говорю тебе: я – достаточно взрослый человек… Во всяком случае – настолько, чтобы никто меня не контролировал… А тем более – моя жена. Просил бы тебя учесть это.
– Но я…
Ретт неожиданно повысил голос – в последнее время он очень часто срывался на простуженный, сипловатый стариковский фальцет:
– Ты хорошо поняла, что я тебе сказал?.. Или не поняла?..
На глаза ее навернулись слезы – она была готова расплакаться в каждую минуту…
Однако неимоверными усилиями воли Скарлетт сдержала себя.
«Еще этого не хватало, – подумала она, глотая слезы, – нет, я ни за что на свете не должна показывать ему, что я страдаю… Я не должна, не должна разреветься, как маленькая девочка!.. Я – сильный человек, и он не должен догадаться о моей слабости…»