Постепенно они смешались с низкими расами и потому деградировали. Вот Германия — это да! В ней да в Скандинавии только и сохранился древний, почти не подпорченный семитами нордический тип. Из Германии и должна пойти новая цивилизация, новая великая империя арийцев, нордической расы.
Первая империя — Рейх: это средневековая Священная Римская империя Германской нации. Вторая империя — это Германская империя, созданная в конце ХIХ века. А вот Третья Империя, Третий Рейх, простоит тысячу лет и будет более славен, чем первые два вместе взятые. Только надо сперва подчинить низкие расы и ни в коем случае не смешиваться с ними. А семитскую расу лучше вообще истребить под корень, чтоб не мешала.
В таком виде расовая теория делалась основой решительно всего, что хотела нацистская партия. Она сделалась понятной любому «арийцу». В том числе и тому, что уж никак не отягощен «семитской химерой интеллекта».
Гитлеру и его «соратникам по борьбе» очень нравилось быть арийцами — древним, полумистическим народом, завоевателями Вселенной. Была в этом мечта походить на героических предков — и древних германцев, сокрушивших Римскую империю, и предков самих древних германцев: завоевавших Индию ариев — сильных и жестоких язычников, бесшабашных «белокурых бестий». Была, наверное, и мечта повторить вторжение в Индию. Но главное — была попытка приобщиться к полумистическому наследию таинственного и великого народа.
Провозгласив курс на самые простые и примитивные эмоции и упрощенное видение мира, нацисты поневоле оказались отступниками от своих отцов-основателей. Для Гобино и Чемберлена арийцы тем и были хороши, что очень интеллектуальны и, что называется, с закрытыми глазами одолеют расы, менее одаренные умственно.
Но то, что казалось важным старой европейской профессуре, вовсе не казалось значимым для дорвавшихся до власти люмпенов и полуучек. Для наглых выскочек самым важным в арийской расе оказались не бездны интеллекта, — к ним-то как раз нацисты испытывали крайнее подозрение, и всякий умник казался им тайным евреем.
Для нацистов арийцы сделались воплощением «нерассуждающей воли», «отвращения к интеллигентской рефлексии», «презрения к болтовне», «творцами и разрушителями» с «прекрасным огнем дикого зверя» в глазах. На место, где идеалом был интеллектуал, совершавший творческие акты, нацисты поставили какое-то дикое создание… и даже пожалуй не дикое, а одичавшее. Эдакую одичавшую дворнягу. Немецкого Шарикова, тявкающего из своей подворотни на «всякого там в семи комнатах».
Понимал ли Геббельс, что, провозглашая интеллигенцию «отбросами нации», он зачисляет в «отбросы» и собственных «отцов-основателей»? Что восстань из гроба Гобино и даже Чемберлен, он бы этих высказываний Геббельса, мягко говоря, не похвалил бы?