– Нет. Лысенького дяденьку с бородкой, который покоится в прозрачном гробу, сложив на груди лапки.
– Так ведь это же Ленин! – Цимбаларь в сердцах чуть не сплюнул. – Вождь мирового пролетариата. Ты что, в Мавзолее никогда не была?
– Никогда, – она нервно рассмеялась.
– И больше покойнику ничего не привиделось?
– Ничего. Мавзолей ему всё застил.
– Ладно, спасибо и на этом… – Цимбаларь за несколько секунд до этого испытывавший краткое чувство падения в бездну, стал торопливо раскланиваться.
– А пообщаться? – капризно надув губки, девушка взяла его под руку. – У меня и кроме лотоса есть на что полюбоваться.
– Я как-то, знаешь, не готов. – Цимбаларь был словно сам не свой. – И потом, представляешь, что будет, коли у нас появится ребеночек. Мент-чародей! Это, наверное, покруче, чем грядущий антихрист.
– Ну, как хочешь, – она резко отстранилась. – Прощай. Хотя я уверена, что мы ещё встретимся.
– Почему-то и я уверен в этом, – как бы помимо своей воли кивнул Цимбаларь.
Если не считать задержания Гобы, итоги дня выглядели безрадостно.
Иностранцы – по крайней мере, те, которые зарегистрировались в своих посольствах и консульствах, – пропадать пока что не собирались. Мусорные контейнеры ежели и горели, то пожарные подобной информацией не располагали.
Трусы и носки, имевшиеся на трупе, были произведены на текстильных предприятиях Юго-Восточной Азии и предназначались для реализации как в странах Евросоюза, так и в Северной Америке.
Продукция фирмы «Ролекс» поставлялась в Россию небольшими партиями, но, кроме того, существовало ещё множество каналов контрабанды, так что связать номер часов с фамилией покупателя было практически невозможно.
Общее мрачное впечатление скрасил лишь звонок Вани Коршуна. Малыш был удачлив и уловист, словно горностай. Можно себе представить, каких успехов он мог бы добиться, если бы не достойная сожаления вражда с многочисленным и неистребимым кошачьим племенем.
Короче говоря, Ване удалось выяснить, что мужчину, по приметам схожего с Голиафом, в конце апреля действительно видели на бульваре, примыкающем к Сучьему полю. Сидя на лавочке, он беседовал со стариком, которому, по словам очевидцев, было «лет сто». Потом оба собеседника резко вскочили и, не подав друг другу руки, разошлись в разные стороны. Дальнейший путь Голиафа никто проследить не удосужился и, как позже выяснилось, он завершился едва ли не в объятиях Сергея Гобашвили.
Что касается примет старика, то они остались тайной за семью печатями. Так уж повелось у нас, что люди, считающие себя хозяевами жизни, привыкли отводить взор от своих сирых и убогих собратьев. Да и само время не располагало к созерцанию – за ночь пустых бутылок подвалило, словно грибов после тёплого дождика, а грибы, как известно, перестаивать не должны.