Удар получился слабый, снежок рассыпался сверкающей пылью, но Соню тряхнуло, отбросило от окна. Она бы упала на пол, если бы Дима не успел подхватить ее. Голова у нее закружилась, по всему телу забегали быстрые тонкие иглы. Сердце стукнуло сильно, болезненно, и она поняла, что несколько секунд перед этим оно молчало, не билось, стиснутое хрустящей ледяной коркой. Как только оно ожило, вкрадчивый голос внутреннего суфлера исчез.
Дима обнял ее и прижал губы к ее виску.
- Температуры нет, ты, наоборот, холодная, дрожишь. Ну, что с тобой, Сонечка?
Она уткнулась ему в плечо и прошептала:
- Прости, я не знаю.
Орлик приоткрыла окно, высунула голову, закричала:
- Эй! Это была плохая шутка! Швырять снежки в окно! От вас я такого хулиганства не ожидала, уважаемый Дассам!
Берлин, 1922
У князя Нижерадзе взгляд был неприятный. Во время разговора выпуклые глаза впивались в лицо собеседника с таким выражением, будто за словами скрывался иной, тайный смысл или будто князь знает о собеседнике нечто, чего тот сам о себе не ведает. Если бы Федор не был врачом, он бы, вероятно, растерялся, смутился и устал после нескольких минут общения с князем. Но Федор сразу сделал скидку на экзофтальм, пучеглазие, связанное с нарушением функций щитовидной железы.
- Как вам удалось разыскать меня в таком случайном месте? - спросил Федор.
- А как вы думаете?
- Вы заранее знали адрес пансиона, дождались, пока я выйду, отправились следом. Немного странно, что не подошли сразу.
Они медленно шли вперед, по набережной. Федор прихрамывал, Нижерадзе двигался легко, уверенно, то и дело обгонял Федора. В очередной раз обогнал, обернулся, уставился на него своим многозначительным взглядом.
- Мне хотелось сначала поглядеть на вас со стороны. У вас было приподнятое настроение. Не мудрено, после российской нищеты и разрухи вы попали в рай.
- Ну, раем нынешнюю Германию вряд ли назовешь. Жесточайший кризис, инфляция, - возразил Федор.
- А все таки с Россией не сравнить, верно? - Ни жерадзе подмигнул, и усы его приподнялись в улыбке.
- Верно, не сравнить.
- Плохи там дела?
- В восемнадцатом было хуже.
- Э, дорогой, не обольщайся. Худшее для вас, русских, еще впереди. А что морщишься, хромаешь? Ну ка, подойди к оградке, стой на месте, не шевелись.
Федора немного покоробило от того, как легко перешел на «ты» его новый знакомый, от повелительного тона. Однако он послушно остановился. Ему стало любопытно, что будет дальше.
Нижерадзе принялся водить ладонями вдоль боков Федора, не прикасаясь, на приличном расстоянии. Глаза закрыл, бормотал что то, шевелил усами. Федор рад был передышке. Спокойно наблюдал за лицом князя. Лицо напряглось, побагровело. Брови и усы смешно двигались вверх вниз.