- Дзержинский срочно требует его. Я пошлю за ним людей.
- Глеб Иванович, Валю не надо сейчас трогать, пусть выспится. Ему досталось этой ночью.
- Да? А что произошло?
Михаил Владимирович подробно рассказал, что произошло. Бокий слушал молча, с непроницаемым лицом. Потом спросил:
- Вы абсолютно уверены, что голос продолжал звучать, когда сердце уже не билось?
- Абсолютно уверен.
- У вас есть какие либо приемлемые объяснения?
- То, что приемлемо для меня, вы назовете абсурдом, - Михаил Владимирович пожал плечами, - сразу скажу, что групповая галлюцинация исключается. Жаль, вы лично не присутствовали.
- Надеюсь, мне еще представится случай, - Бокий неприятно усмехнулся, одними губами, глаза при этом остались жесткими, смотрели на профессора в упор, не моргая. - Ну, а что все таки с Редькиным?
- Он ослаб, едва не потерял сознание. Он выглядел и чувствовал себя значительно хуже, чем после работы с Линицким. Кровяное давление упало. Его нельзя сейчас трогать, он должен восстановить силы. Хотите, я сам поговорю с Дзержинским?
- Ладно, - Бокий махнул рукой, - пусть отоспится. Все равно от него в таком состоянии толку не будет. Феликса я беру на себя. А на вас доносец, Михаил Владимирович. Извольте ознакомиться.
Бокий вытащил из портфеля тонкую картонную папку, раскрыл, протянул профессору.
Это была копия машинописного текста, отпечатанного через синюю копирку. Полторы страницы. Ни подписи. Ни числа.
«Считаю долгом чести сообщить, что профессор Свешников, возомнивший себя гением медицины, биологии, гистологии и многих других наук и сумевший убедить в своей гениальности и незаменимости уважаемых членов сов. правительства, в действительности является самозванцем, мошенником и глубоко законспирированным врагом сов. власти.
Пользуясь незаслуженным доверием к нему нашего великого вождя тов. Ленина, Свешников силой психического внушения лишает возможности других врачей следить за состоянием здоровья Владимира Ильича. Между тем как сам разобраться в истинных причинах недомоганий Владимира Ильича, поставить определенный диагноз и назначить правильное лечение не может, что характеризует его как врача с наихудшей стороны и полностью разоблачает миф об его «гениальности».
Таким образом, бесценная жизнь великого Ленина подвергается опасности в руках самоуверенного бездарного шарлатана.
Далее, Свешников уверяет, что в данный момент не имеет своего пресловутого препарата, продлевающего жизнь и возвращающего молодость, и будто бы для получения оного ему необходимо снарядить дорогостоящую экспедицию в вуду шамбальские степи. Между тем доподлинно известно, что недавно Свешниковым было проведено очередное успешное испытание препарата на обезьяне, мармо зетке золотистый игрун розалия. В результате опыта оная мармозетка, вопреки своему преклонному возрасту и тяжелому ранению головы, находится в добром здравии, в настоящее время проживает в квартире Свешникова как домашнее животное, молодое и весьма резвое, под кличкой Марго.