- Вы оправдываете его? - спросил Зубов.
- Ни в коем случае. Я же сказал, реабилитировать его нельзя.
- Кто же он, если не злодей?
- Авантюрист, игрок. Ставки в той игре оказались слишком уж высоки. К тому же он только мнил себя игроком. На самом деле был фигурой на доске. Играли другие.
- Кто?
- Знаешь, я впервые попытался найти подходящее определение для этих «других» еще в двадцать втором году. До сих пор не нашел, - старик усмехнулся. - Ты предпочитаешь называть их сектой, тебе так удобней, вот и называй.
- Хорошо, - кивнул Зубов, - суть не в определениях. Допустим, Лениным и его сподвижниками манипулировали некие силы. Секта, орден. Не важно. Вы считаете это оправданием?
- Ничего я не считаю. То, что он натворил, непоправимо. Глубину катастрофы до сих пор никто не понимает. Но я был привязан к нему. Я видел, как страшно он мучился, физически, душевно. Оправдать и простить его нельзя. А пожалеть можно.
- Сталин тоже умирал мучительно. И его вы жалеете?
- Ты ерунду говоришь, Иван, - старик сердито мотнул головой, - пожалеть можно человека, животное, даже растение. Но не исчадье ада.
Машина встала в пробке. Старик молчал, сопел, губы его шевелились, он бормотал что то, но Зубов не мог разобрать ни слова. Наконец услышал вполне отчетливую фразу:
- В психиатрии это называется моральным кретинизмом.
- Вы о Сталине? - осторожно уточнил Иван Анатольевич.
- О нем, об усатом. Он был моральным кретином. Но, как правило, люди, лишенные нравственного чувства, одержимые манией господства и не способные к состраданию, даже при высоком уровне интеллекта не могут долго скрывать свои маниакальные наклонности. Патология проявляется уже в юности. Человек становится уголовным преступником, кровавым убийцей. Путь его предрешен. Скамья подсудимых, тюрьма, каторга, эшафот, психиатрическая лечебница или смерть от рук своих товарищей. Найти морального кретина, которому хватит выдержки сделать успешную политическую карьеру, самостоятельно подняться из бедных слоев общества к вершинам государственной власти так, чтобы никто не заподозрил в нем буйного психопата, - задача трудная, почти невыполнимая.
Пробка двинулась, джип покатил довольно резво. Ехать осталось несколько минут. Путешествие утомило старика, он несколько раз зевнул, потер глаза, однако продолжал говорить, все с тем же апломбом и эмоциональным накалом:
- Гений конспирации Коба прятал свой инфернальный недуг под непробиваемым панцирем грубейшего материализма. Нет ни Бога, ни дьявола, человек произошел от обезьяны путем эволюции. Побеждает сильнейший. Богатые угнетают бедных. Бедные должны уничтожить богатых. Все просто и ясно. Прагматик, партийный функционер, хам, недоучка. Сквозь надежный панцирь не мог проникнуть наружу даже слабый отблеск адских амбиций, из коих состояло то, во что превратилась его изначальная душа.