Джип въехал во двор. Зубов помог старику спуститься с высокой ступеньки и услышал:
- Кобу никто не мог разгадать потому, что он казался слишком обыденным, банальным, нормальным. Психопатия Гитлера была очевидна многим, но именно поэтому его не воспринимали всерьез. Немцы не могли представить, что в их цивилизованной стране власть достанется буйному психопату, не имеющему высшего образования.
Когда вошли в лифт, Агапкин легонько ткнул пальцем Зубову в грудь и наставительно произнес:
- Вот так, Ваня! Трагедия немцев объясняется верой в законность и силу своего государства. Трагедия русских - неверием в законность и силу своего государства.
В прихожей старик тяжело опустился на скамеечку, отдышался, опять зевнул и принялся расшнуровывать ботинки. Зубов хотел помочь ему, но услышал:
- Отстань. Я сам.
Войдя в кабинет, старик сразу включил свой компьютер, стал что то искать. Нашел, позвал Зубова, ткнул пальцем в монитор.
- Читай, Ваня, вот этот абзац.
«И они сказали нам сухими словами протокола, что этот мозг слишком много работал, что наш вождь погиб потому, что не только кровь свою отдал по каплям, но и мозг свой разбросал с неслыханной щедростью, без всякой экономии, разбросал семена его, как крупицы, по всем концам мира, чтобы капли крови и мозга Владимира Ильича взошли потом полками, батальонами».
- Что за бред? - спросил Зубов.
- Траурная речь товарища Каменева на похоронах Ленина. Опубликована в «Правде» и в «Известиях» 27 января 1924 года. Это так, в качестве комментария к нашему разговору. Все, хватит об этом. Через три дня летим к Соне.
Зубов решил, что ему померещилось, и на всякий случай переспросил:
- Федор Федорович, простите, что вы сказали?
- Летим в степь, обычным утренним рейсом, и никому знать об этом не нужно. Пусть будет сюрприз.
Иван Анатольевич тихо присвистнул.
- Шеф за такой сюрприз мне голову оторвет.
- Он оторвет, я назад приставлю.
Москва, 1922
Валя Редькин проспал восемнадцать часов. С утра в комнату проник Миша, принялся с громким рычанием катать игрушечный автомобиль. Явилась Марго, она прыгала по одеялу, щекотала Вале пятки, дергала его за нос и за уши, пыталась угостить, упорно протискивала сладкий обмусоленный сухарик ему в рот. Измазала ему лицо, обсыпала подушку влажными крошками, но Валя не реагировал. Спал. Несколько раз заходила Таня, проверяла пульс. Он бился медленно, почти как в летаргии.
Михаил Владимирович вернулся из больницы в десятом часу вечера. Его встретил Андрюша. Обнял, поцеловал. Давно уж такого не было. И спиртным от него совсем не пахло.