Склянка была размером с перепелиное яйцо, темно синего стекла. Металлическая крышка запаяна. Никаких наклеек, только на крышке выдавлена едва заметная латинская буква «V».
- Софи, вы слышите меня?
- Да, господин Хот.
- Я задал вопрос.
- Да.
«V» означало «Вакуум». Соня вернулась в комнату, зажгла торшер, поднесла склянку к лампе. Внутри был тонкий светлый порошок.
- Софи, в чем дело? Что происходит?
- Ничего, господин Хот. Я хочу закурить и не могу найти зажигалку.
Подмосковное имение Горки, 1921
Ленину стало лучше, осмотр закончился быстро, но вождь все не отпускал профессора.
- Федора теперь часто забирает к себе Бокия, - шепотом объяснила Мария Ильинична, - Володе скучно с нами, а от товарищей он устает, так мало осталось людей, которые его не раздражают.
Сыграли партию в шахматы. Михаил Владимирович нечаянно выиграл и еще имел глупость извиниться за это. Ленина он рассмешил, зато разозлил Крупскую.
- Вы так извиняетесь, будто хотите показать, что все нарочно проигрывают Володе, потому что он вождь и потому что он болен.
- Не обращайте на нее внимания, она сегодня сердитая, - сказал Ленин, - впрочем, извиняться правда не стоило. Это получилось как то двусмысленно и обидно.
Потом пили чай за овальным столом в овальной гостиной. Ленин вдруг заговорил о литературе, стал рассказывать о своем недавнем визите к студентам Вхутемаса.
- Я их спрашиваю, что читает молодежь, любят ли они Пушкина. Отвечают дружным хором: Пушкин устарел! Буржуй он. Представитель паразитического феодализма. Вот Маяковский наш, революционер, как поэт гораздо выше Пушкина, - Ильич захихикал, позвенел ложечкой в пустом стакане и произнес, длинно растягивая свое картавое «р»: - Дурр рачье! Совершенно не понимаю увлечения Маяковским. Все его писания штукарство, тарабарщина, на которую наклеено слово «революция».
- Маяковский - новатор, он искренне, глубоко революционен, - вяло возразила Мария Ильинична.
- Брось, Маняша, он шут гороховый, - Ленин сморщился и махнул рукой. - Нет, я не спорю, возможно, революции нужно и штукарство. Но только пусть люди меру знают, не охальничают, не ставят шутов, даже революционных, выше буржуя Пушкина.
- Володя, но у Пушкина далеко не все идеологически безупречно, - строго заметила Крупская, - много нездоровой фантастики, мистики, вроде «Вещего Олега». Это совершенно недопустимо. А «Сказка о рыбаке и рыбке»? Что ты усмехаешься? Там внутри простенького сюжетца спрятана очень вредная мораль, она имеет мало общего с моралью коммунистической.
Ленин вздохнул, посмотрел на жену, потом на Михаила Владимировича.