Соня прикоснулась губами к его сухой щеке.
- Скажи, если бы не ранение Павла там, в Галлипо ли, если бы не случилось того странного страшного совпадения, ты бы осталась со мной? Не молчи, скажи, Танечка.
- Да, - нерешительно произнесла Соня.
- Не слышу. Скажи еще раз.
- Да, я бы осталась.
- Но это невозможно, ты не могла остаться в России. Я не мог бежать с тобой. Нас бы убили. Всех. Теперь ответь. Ты наконец пришла за мной? Я свободен? Ты заберешь меня отсюда, прямо сейчас?
- Нет.
Зубов вздохнул и покачал головой. Рядом с ним появился Дима Савельев. Он хотел сказать что то, но Соня хмуро взглянула на него и приложила палец к губам. Старик продолжал бормотать.
- Таня, я очень устал, я хочу к тебе. Все равно куда, лишь бы с тобой. Я так соскучился.
- Нет, - упрямо повторила Соня.
- Почему?
- У меня есть препарат. Прямо сейчас я могу сделать вливание.
- Ты думаешь, это нужно?
- Это необходимо, я уверена.
- Паразит меня не отпустит, если будет вливание, мне придется остаться здесь, с ними, с чужими. Адама нет. Я никому тут не нужен. Зачем?
- Вы нужны, вы очень нужны мне. Я не справлюсь без вас, Федор Федорович, я слишком мало знаю и пока ничего не могу.
- Ты права. Как всегда, права. Мои долги никто за меня не заплатит. Они слишком велики, они огромны, поэтому приходится жить, жить. Я не жалуюсь, ты и так знаешь, как это тяжко. Ты всегда рядом со мной, я чувствую тебя, не только во сне, но и наяву ты рядом. Иначе жизнь была бы мраком и пыткой. Но видишь, все повторяется. Ты уходишь. Я остаюсь. Ты свободна, я еще нет. Я люблю тебя. Обещай, когда наступит мой срок, когда отпустят меня на свободу, ты придешь за мной. Ты, Танечка, заберешь меня. Обещаешь?
Соне стало холодно, руки и ноги заледенели, все внутри дрожало, во рту пересохло, язык прилип к небу. Зубов подошел на цыпочках и прошептал:
- Ответьте ему, не молчите.
- Обещаю, - сказала Соня.
Вены у старика были крупные, выпуклые, кожа совсем тонкая. Соня удивительно легко, как профессиональная медсестра, ввела иглу. Ей вовсе не показалось странным, что в голове ее в этот момент звучала молитва «Отче наш», от начала до конца, хотя никогда прежде она не могла вспомнить ее всю и произнести наизусть.
Москва, 1922
Таня шла так быстро, что пятилетний Миша едва поспевал за ней и жалобно повторял:
- Мама, я не могу, я сейчас упаду.
- Прости, Мишенька, - она сбавляла темп, но забывалась и опять бежала.
- Ты обещала, мы просто погуляем, а сама спешишь. Почему ты всегда спешишь? - хныкал Миша.
Таня взяла его на руки. В шубейке, в валенках он был тяжелый, она скоро стала задыхаться. В голове у нее звучал незнакомый женский голос с сильным акцентом: «Пожалуйста, не опаздывайте. У меня очень мало времени».