- Давайте сводим его на экскурсию в дом скорби, пусть полюбуется на алкогольную деменцию и белую горячку, - предложил Федор.
- Таня пыталась. Он не хочет. Она однажды уже водила его в морг, чтобы привести в чувство. Помнишь, пару лет назад он впал в кошмарный нигилизм, хамил всем, даже няне?
- Конечно, помню. Поход в морг тогда подействовал сильно. Он опомнился, понял, как хрупка жизнь.
- Он был младше, а сейчас считает себя взрослым, зрелым мужчиной. И не может простить Тане ту шоковую терапию. Заявил, что выпивает исключительно потому, что ему до сих пор снятся трупы.
Марго дернула профессора за рукав, соскочила с колен и умчалась.
- Кажется, они вернулись, - профессор поднялся, - сегодня премьера в этом театре, Таня решила сходить посмотреть.
Таня сидела в прихожей на стуле, расшнуровывала высокие ботинки.
- Узел. Не могу. Проклятые шнурки. Отвратительные ботинки, - пробормотала она.
Федор поцеловал ее в макушку, опустился на корточки, принялся помогать ей.
- Ты одна? - удивленно спросил Михаил Владимирович.
- Будь добр, папа, принеси ножницы.
- Не надо, я уже распутал, - сказал Федор, стянул ботинок с ее ноги и принялся расшнуровывать второй.
- Спасибо, Феденька. Папа, ну что ты так смотришь? Да, я одна. После премьеры была вечеринка. Я пыталась увести Андрюшу домой. Бесполезно. А спектакль оказался не так уж плох. Современная фантазия на тему «Бесприданницы» Островского. Довольно забавно. На сцене, на заднем плане, постоянно маячили волжские бурлаки. Массовка, человек двадцать. Иногда они громко стонали и пели «Дубинушку». Я все думала, зачем они? Только отвлекают от основного действия. В финале эти несчастные наконец прояснились. Когда Карандышев выстрелил в Ларису, зазвучал «Интернационал», бурлаки разбежались по сцене, стали выкрикивать революционные лозунги и колотить купцов.
Марго запрыгнула к Тане на плечо и погладила ее лапой по щеке.
- Он хотя бы сказал, когда вернется? - спросил Михаил Владимирович.
- Он сказал, что уже взрослый и хватит относиться к нему как к младенцу. Она, эта Айрис, разумеется, играла Ларису. Играла замечательно. Она прима, очень талантливая и красивая. Луначарский покровительствует ей, лично присутствовал на премьере.
- Да, Андрюше с наркомом просвещения соперничать трудно, - тихо заметил Федор.
- Там не только нарком. Еще какие то важные большевики, пара тройка известных поэтов. Американец, очень богатый торгаш. Между прочим, и муж есть, режиссер.
- При чем здесь Андрюша?
- Андрюша бегает за папиросами. Айрис называет его Дрю. Папа, я не знаю, может, он должен переболеть этим? Ты ведь тоже в семнадцать лет влюбился в какую то балерину.