Из машины вышла женщина, которую я встретил позавчера, — Эми Томс. Лицо ее было бесстрастным, спокойным и важным, и неожиданно симпатичным.
— Мне нужно с тобой побеседовать, — сказала она мне. — Поехали со мной.
— Я арестован?
— Я просто хочу задать тебе пару вопросов.
Я обернулся к Читре.
— Уезжай, — сказал я. — Отправляйся на автовокзал и оттуда домой. Я тебе позвоню. Я приеду.
— Без тебя я никуда не поеду, — ответила Читра.
— Ты должна. Я сам не вполне понимаю, что происходит, но я уверен, что без меня тебе ничего не грозит. И мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что ты в безопасности.
Читра кивнула, а потом поцеловала меня. Не знаю, что она хотела этим сказать, но можете поверить, что я пришел в полный восторг. А потом офицер Томс усадила меня на заднее сиденье полицейской машины и увезла прочь.
Эми Томс смотрела прямо перед собой, на дорогу, — так, по крайней мере, мне казалось, хотя наверняка я этого утверждать не мог, потому что глаза ее были скрыты за зеркальными солнечными очками. Даже разговаривая со мной, голову она не поворачивала. Сидя на заднем сиденье, я смотрел, как ее крепкая нижняя челюсть двигается туда-сюда, пережевывая жевательную резинку — наверняка без сахара.
— Ну давай, малыш, рассказывай, — предложила она, как только мы отъехали от мотеля.
Я их не убивал. Да, я там был, но я их не убивал. И я не мог ничего сделать. Эти слова были готовы сорваться у меня с языка, они затягивали меня в свой мрачный водоворот, и я готов был слепо следовать за ними, как поезд следует изгибу рельсов. Но я не собирался сдаваться. Я решил держаться до последнего, а если все зайдет слишком далеко — сломаться никогда не поздно.
— Я просто пытаюсь заработать денег на учебу, — ответил я. — Меня приняли в Колумбийский университет, но мне нечем платить.
— Это в Южной Каролине?
— Нет, в Нью-Йорке.
— Никогда о таком не слыхала. Я не про город, а про университет. А ты по виду настоящий студент, — заявила она. — И поэтому я тем более не понимаю, как тебя угораздило во все это вляпаться.
— Вот что «в это»? — В моем голосе что-то щелкнуло, как пузырек в ее жевательной резинке, но я сделал вид, будто ничего не произошло.
— Я думала, ты сам мне расскажешь.
— Мне правда очень жаль, что я вчера забрел на территорию частного владения, — сказал я, — но, по-моему, тогда это вам не показалось таким уж большим преступлением. Что же с тех пор изменилось?
— Да нет, нарушение границ частного владения и в самом деле не такое уж большое преступление, — согласилась офицер Томс. — А вот наркотики и убийства — совсем другое дело.