— Андрей Станиславович, дайте я, — поняла его мучение Таня.
— На, — с легкостью уступил ей трубку классный руководитель.
— Владимир Иванович, здравствуйте, это Таня, — поприветствовала майора светловолосая девочка. — Значит, дубленка у Светланы Сергеевны средне-коричневая, длинная, прямая, книзу слегка расклешена. На спине кокетка. Воротник стоечкой. Отделан темно-коричневым мехом, овчиной. Манжеты — тоже. Причем манжеты широкие. Шапка тоже средне-коричневая. В виде шляпы. Верх кожаный. Поля отделаны коричневой норкой.
— Ну и ну, — с восхищением смотрел Андрей Станиславович на Таню. — Я бы и половины из этого не вспомнил.
Владимир Иванович тоже выразил восхищение, а затем попросил Таню вновь передать трубку Андрею Станиславовичу.
— Ну и чего ты, Вовка, собираешься с этим делать? — тут же осведомился учитель. — Ах, тебе нужна еще фотография? Где же я сейчас возьму ее? У меня вечер вот-вот начнется.
— Фотографию — это мы запросто, — мигом отреагировал Лешка Пашков. — Забыли? У нас в учительской стенд висит «Лучший учитель месяца». Сейчас по-быстрому сбегаю и оторву снимок Светланы Сергеевны.
— Молодец, Пашков, быстро мыслишь, — похвалил уже стоявший вместе с остальными доблестный заместитель директора по хозяйственной части. — Не зря я тебя ОБЖ обучаю. Беги скорей. А еще скорей возвращайся. Там хорошая фотография. Так сказать, с полным портретным сходством.
Пашков понесся на всех парах в учительскую. Уже по пути он сообразил, что по случаю вечера она может оказаться заперта. Однако Лешке повезло. Дверь была приоткрыта. Лешка на всякий случай прислушался. Тихо. Он осторожно просунул в дверь голову. «Не только тихо, но и пусто», — с удовольствием отметил про себя мальчик. Правда, за первой комнатой находилась вторая. Дверь в нее сейчас была широко распахнута. Но и оттуда не доносилось ни звука. Впрочем, вторая комната Лешку не слишком-то волновала. Стенд с фотографиями висел в первой.
Лешка на цыпочках проник внутрь. «Только бы никто не появился, — пронеслось у него в голове. — Иначе начнутся расспросы. А как узнают, что Светлана пропала, вся школа на уши встанет. Вечер сорвется. И тогда Машка мне этого никогда не простит».
Протянув руку к стенду, Лешка одним ловким движением сорвал фотографию Светланы Сергеевны.
— Ты что тут делаешь?
Лешка замер. Ему был хорошо знаком этот зычный бас. Он принадлежал огромному толстому лысому учителю литературы Роману Ивановичу.
— Здравствуйте, Роман Иванович, — быстро спрятал за спину фотографию математички Лешка. — Я вот тут…
— Вижу, что тут, а не там, — прогудел литератор. — Зачем стенд испортил?