В глазах Ролло отразилась боль.
– Ты все еще не можешь простить меня?
Простить?.. Она не сразу поняла, о чем он. Когда-то, давно, она так же пришла к нему, могущественному герцогу Нормандскому, ни о чем не думая, кроме желания забыться у него на груди. Он же унизил ее и выгнал. А теперь стоит перед ней в этих лохмотьях, а она, гордая и прекрасная герцогиня, должна решать, как ответить на призыв в его глазах. О боже, как странно меняет судьба их роли!..
Эмма проглотила ком в горле.
– Если бы я помнила зло, то не говорила бы сейчас с тобой. Просто выдала бы тебя.
В его глазах что-то мелькнуло. Прежнее, радостное, мальчишеское.
– Птичка моя…
Она подняла руку, удерживая его на месте. Спросила, почти спокойно:
– Как получилось, что ты оказался в Стене? Да и еще в одежде паломника.
Ее холодность словно отрезвила его. Она увидела, как померкло сияние в серых глазах. Криво усмехнувшись, он пожал плечами.
– Мне просто все осточертело. Захотелось вспомнить юность, побродить по свету.
– Какое безрассудство! Ты ведь герцог, а так рискуешь собой.
– Да ничем я не рискую.
– Тебя могут убить, и твое драгоценное герцогство потеряет правителя.
Он вновь пожал плечами.
– Меня не так просто убить.
И, откинув полу накидки, он положил руку на рукоять внушительного ножа. Все тот же Ролло, бродяга, ловец удачи, уверенный в своей силе. Это всегда так восхищало ее в нем. Но сейчас, глядя на него, она и не представляла, какое холодное, даже отчужденное было у нее лицо в этот миг. И одновременно сейчас она любила его так сильно, что почти испытывала боль.
И вдруг он сказал:
– Прости меня, Птичка.
Словно не веря себе, она уловила в его голосе сухое рыдание. И глаза ее расширились. Он, варвар, покоритель, Роллон Нормандский, сказал эти слова! Слова мольбы. Она глядела на него, не в силах вымолвить ни слова. И он повторил:
– Прости меня. Если сможешь… Я ведь так долго искал тебя.
– Наверное, плохо искал.
Она вспомнила все. Как стояла перед собором в Руане и смотрела, как ее Ролло венчался с другой. Как безразлично сама обвенчалась со старым Ренье. Как Ренье изгнал ее, и она перенесла издевательства Леонтия. Вспомнила, как влачила жалкое существование в Арденнском лесу, борясь с тоской и одиночеством, как родила девочку… его дочь, плод жестокого насилия. Вспомнила, как почти готова была уступить вожделению лесных вилланов, как попала в сети безумного Видегунда. Длинная, бесконечная череда дней прозябания, с которым она почти смирилась. А потом был Гизельберт и его люди… Сколько же она пережила одна, вдали от Ролло!.. Все это с быстротой молнии промелькнуло в ее памяти, и она лишь сухо повторила: