В разминочном манеже, спрыгнув с Колизея и ласково похлопав его по шее, она передала повод берейтору и спрятала лицо на груди Джефри.
– Господи, как я могла так оплошать? – всхлипнула она. – Меня сейчас Мадлен разорвет в клочья.
– Не говори глупостей, – раздалось знакомое контральто, – с чего я буду рвать тебя на части? Если бы не этот треклятый инцидент, ты бы ее объехала. Так что пошли, отметим победу Джефри и твое боевое крещение. Завтра основной день, так что расслабляться не стоит, но по бокалу шампанского выпить не повредит.
Нора отрицательно затрясла головой.
– Пойдем-пойдем, а то все решат, что ты не человек, а пробравшаяся сюда невесть откуда банши, – пошутила Мадлен и, взяв девушку за руку, потащила переодеваться.
Безутешной Норе ничего не оставалось, как последовать за ней, тем более что Джефри, вместо того, чтобы погладить невесту по головке, бесцеремонно развернул ее за плечи и ощутимо шлепнул по обтянутой белыми лосинами попке.
– Давай, топай! – напутствовал он захандрившую подругу. – В моем роду не было плакс. Я хочу, чтобы мои дети были бойцами, а не слюнтяями.
Услышав про детей, Нора прикусила язык и, уже не сопротивляясь, составила компанию двум заговорщикам, которые были чертовски довольны прошедшим днем.
Вечером они заняли самый удобный столик в гостиничном баре и распили бутылку шампанского «Дом Периньон», закусывая напиток русской икрой, намазанной на тарталетки.
Джефри все поздравляли с победой, и Мадлен просто сияла от счастья, будто сама выиграла конкур. Впрочем, она тоже добилась своего, насолив племяннику.
– Он еще не знает, какую свинью я ему собираюсь подложить! – произнесла она, подмигнув какому-то деревенскому сквайру, сидевшему за соседним столиком.
Но Мадлен не стала бы леди Шелти, графиней Андриевской, если бы не обладала железной волей. Ровно в десять часов она погнала Нору с Джефри спать, причем, как уже было сказано выше, в разных номерах.
Мадлен проследила, чтобы за ее подопечными закрылись двери комнат, и сама, зайдя к себе, устало опустилась на постель. Это на людях она была железной леди, а наедине с собой превращалась в уставшую немолодую женщину. Накапав в рюмочку успокоительных капель, она одним махом ее опустошила, тихо обругала горечь лекарства и, раздевшись, легла в постель, предварительно погасив свет.
Перед глазами Мадлен все еще мелькали картинки сегодняшнего дня. Она вспомнила выражение лица племянника, злую гримасу Элен и затем воскресила в памяти тот день, когда Ричард, глядя куда-то в угол гостиной, сообщил ей, что его невеста считает, что Мадлен – женщина не их круга, и не хочет видеть ее на их свадьбе… Если все произойдет так, как она предполагает, то она будет отомщена за все. За все…