— Номер ячейки запомнили?
— Нет, — покачали головами трое преследователей. — Мы боялись к нему подходить слишком близко. — Но отсек показать можем.
— Молодцы, — похвалил майор.
Когда Олег, наконец, умолк, в запертую дверь класса настойчиво постучали.
— Кто там? — громко спросил Андрей Станиславович.
— Это я. Маша Школьникова, — раздался голос за дверью.
— Она принесла кассету, — объяснил Пашков. — С этим самым Василием Николаевичем.
— Мы его засняли со всех сторон и с голосом! — добавил Женька.
Моей Длине открыли. Она вручила кассету в руки любимому учителю.
— Молодец, — похвалил Андрей Станиславович.
Моя Длина просияла.
— Так, ребята, — распорядился майор Василенко. — Об этой истории никому ни слова. Будете вести себя так, будто ничего не произошло. С Теминым соседом держитесь как ни в чем не бывало. И чур, больше не предпринимать никаких самостоятельных действий. Это очень опасно.
— Владимир Иванович, — обратился к майору Олег. — А что с Клином делать? Меня, Ахметова и Савушкина туда в субботу вызывают.
— Никуда никому ехать не надо, — решительно возразил майор. — Клин я беру на себя. Сегодня же вашим родителям позвонят и скажут, что произошла ошибка.
Пашков, Женька и Темыч облегченно вздохнули.
— Ну, бегите на уроки, — сказал ребятам Андрей Станиславович.
— Если понадобитесь, я вас вызову, — добавил майор Василенко.
Ребята поспешили на химию…
Вечером в квартире у Олега разыгралась впечатляющая сцена. Не успели Беляевы-старшие вернуться с работы, как раздался звонок из клинской милиции. Борис Олегович мрачно выслушал собеседника. Затем вяло произнес: «Спасибо» — и повесил трубку.
— Что там такое, папа? — уже догадывался о содержании разговора Олег.
— Боренька, ты только больше не кричи, пожалуйста, — произнесла скороговоркой Нина Ивановна.
— Я, между прочим, человек справедливый, — с укором уставился на нее муж. — И кричу всегда только на тех, на кого следует.
Он вытащил из кармана сигареты и закурил.
— Ну вот. Говорила же, что начнешь, — скорбно произнесла Нина Ивановна.
— Все претензии по этому поводу прошу направлять в клинскую милицию, — ответил Борис Олегович.
«И Темычу», — мысленно добавил Олег.
— А что еще случилось? — спросила Нина Ивановна.
— Случилось наше русское национальное головотяпство, — принялся объяснять Беляев-старший. — Вчера они назвали Олежку свидетелем чьей-то там смерти. А сегодня заявляют, что произошла ошибка, и они моего сына знать не знают.
— Ужас какой! — всплеснула руками Нина Ивановна.
Борис Олегович помолчал. Вид у него был подавленный.
— Вот что, сын, — наконец, с трудом выдавил он из себя. — Ты уж меня извини.