Техас встретил ее привычным для этого времени года унылым пейзажем и теплыми потоками воздуха. Впрочем, пейзаж здесь практически отсутствовал. А воздух всегда был теплым и сухим, будь на дворе зима или осень. Конечно, кроме лета, которое было удушающее знойным и словно звенящим от раскаленного воздуха.
Для Кейт, уже привыкшей к гармоничным линиям Парижа, к европейской ландшафтной эстетике, где каждый квадратный метр учтен и возделан, родной город и особенно их спальный район на окраине показались вдруг каким-то варварским обиталищем. Она диковато озиралась по сторонам, широко раскрыв глаза на огромные площади земли, заросшие сорной травой и заваленные мусором, вздрагивала от резких машинных гудков на дороге, а когда ее окатили грязью из лужи, так испугалась, что ничего не сказала вслед обидчикам. Раньше она такое не простила бы! М-да, неприятно, когда город встречает тебя сразу вот такой «изнанкой». Париж, кстати, был с ней галантен: сразу принял как дорогую гостью.
Кейт почему-то вспомнилось, как она однажды, еще в детстве, долго лежала в больнице, а потом, после больничных палат, ей было дико возвращаться домой. Маленькая впечатлительная девочка с ужасом взирала на стены вокруг себя, на новое пространство, такое непривычно маленькое после больничных коридоров, и не могла понять: как она тут раньше жила? Сейчас Кейт испытала подобное чувство.
Я слышал, что Техас особенный, вспомнила она почему-то слова Бернара и разозлилась на него. Вот теперь она действительно во всей полноте поняла, за что Жан ненавидел этот гиблый край. После Парижа тут трудно найти хоть что-то положительное.
Удивительно, как она могла раньше любить этот край… Ах, да… Кейт услышала стрекот мотоцикла и остановилась, прикрыв глаза: вот оно. То самое единственно положительное, что есть в Техасе: ее Харли. Родной, любимый, как она скучала по нему! И, конечно, ночные дороги. Холодный воздух, змеи на песке, пиво, друзья-одноклассники и – скорость… Да, раньше она была совсем другой. Неужели Европа так сильно изменила ее за полгода?.. Кейт не заметила, как за этими размышлениями дошла до дома и уперлась носом в калитку.
Увиденное заставило ее сердце ностальгически дрогнуть: из гаража, как всегда, торчали фрагменты их семейного джипа, а из-под него – фрагменты отца. Рядом вертелся и подавал инструменты Джимми. Дверь на веранду была раскрыта, и из нее доносился вкусный запах и мамин голос. Очевидно, соседка зашла потрепаться. Так было всегда. На этом она выросла.
– Па-ап! – негромко позвала она.
Тотчас из-под машины появился отец, весь целиком, и они с Джимми, весело ее приветствуя, заспешили к калитке.