Габи улыбнулась в ответ робкой улыбкой.
– Спасибо, дедушка.
Она хотела бы ненавидеть его, хотела бы швырнуть ему в лицо те горькие упреки, которые так долго копила в себе, но чувства вышли из-под ее контроля. И не в силах подавить их, Габи порывисто обняла старика. При этом она ощутила, как дрожат его слабые плечи и как, пробормотав что-то по-испански, он тоже прижал ее к себе.
Из самой глубины ее души вдруг поднялись проступившие на глазах слезы, и, чтобы скрыть их, Габи прикрыла веки. Когда она вновь их открыла, Луис Эстрадо смотрел на нее в упор, и на его губах играла легкая улыбка. Эта холодная и циничная улыбка подействовала на Габи, как струя ледяной воды, и она инстинктивно отпрянула назад. Старик слегка покачнулся, и юноша снова подскочил, чтобы поддержать его, но снова был отстранен властным жестом.
– Базилио – мой слуга, – обратился к Габи старик. – Он кудахчет, как старая курица… Считает, что я должен был встретить тебя, сидя в этом. – Он презрительно ткнул большим пальцем в направлении инвалидного кресла. – А я продолжаю говорить им всем, что не болен. Просто я уже не так молод, как раньше, и немного не такой, каким привык быть.
– Но, может быть, теперь я помогу вам сесть в него… – начала было Габи, но старик надменно вскинул голову.
– Конечно же, нет! Подойди ко мне, детка. Ты войдешь в гасиенду «Маргарита» со мной под руку.
– Грасиас, Хуанита.
Когда молодая, одетая в опрятную униформу горничная развесила в гардеробе из темного полированного дерева все ее вещи, Габи улыбнулась. Девушка присела в легком реверансе и вышла, беззвучно закрыв за собой дверь.
Габи взглянула на часы. До обеда оставался еще час. Еще надо было выбрать, что надеть к обеду. Хотя по этому поводу ничего не было сказано, но ей показалось, что обед в «Маргарите», даже если на нем будут присутствовать только она и ее дед, должен представлять собой сложную церемонию. Следовало принять душ и прилечь, а то уже порой казалось, что ее голова и ноги принадлежат двум разным людям.
Одежда Габи заняла лишь малую часть необъятного гардероба.
… Еще только этим утром, – а может быть, это было уже столетие назад, да, наверное, уже прошло целое столетие, – Луис Эстрадо стоял в дверях ее спальни, нетерпеливо наблюдая, как она копается в ящиках, извлекая множество прошлогодних летних вещей, и набивает ими чемодан.
– Я думаю, там очень жарко? – натянуто спросила Габи, прерывая затянувшееся молчание.
– Вам так покажется, но это неважно, если потребуется, можно будет пригласить портных.
– Благодарю, но я предпочитаю собственные вещи, – в голосе Габи звенел лед. – И во всяком случае я не собираюсь оставаться там надолго, чтобы обременять кого-либо своими просьбами…