Джонатан подчеркнуто вежливо произнес:
– Доброе утро, мисс Браун, по чашке чая сейчас будет в самый раз.
Он принял у сестры пальто и бросил его на кресло. Еще только начало восьмого, а Ариадна свежа как майская роза, пепельного цвета волосы, как всегда, зачесаны назад и схвачены на затылке резинкой, а платье, насколько он помнил, то самое – практичное, тем не менее, смотреть на нее приятно. Она в нем такая уютная и домашняя.
Миссис Флинт села недалеко от плиты и вдруг всхлипнула.
– Не обращайте на меня внимания, это от радости, – сказала она сквозь слезы.
– Ну, конечно, я понимаю, – мягко ответил профессор. – Посиди, успокойся, дети скоро спустятся.
Глория просительно посмотрела на Ариадну, и та сказала:
– Все, пойду их будить. Обычно они собираются к восьми часам, но сегодня у них в школах какие-то собрания, и им надо к половине десятого. Миссис Стоун заедет за ними.
– Я сам подброшу их, – откликнулся профессор, – позвоните миссис Стоун и предупредите ее, пожалуйста.
– Хорошо, профессор Мелвилл.
И Ариадна отправилась будить детей. Сначала миссис Флинт услышала негодующие голоса своих дражайших отпрысков, потом радостные восклицания, шум плещущейся в ванной воды. Ариадна же вернулась на кухню, вытащила сковородки, бекон, яйца, листья салата и занялась приготовлением завтрака, а когда начала сервировать стол для чая, профессор неожиданно встал и предложил свою помощь.
– Позвольте, я нарежу хлеб для тостов.
– Да, пожалуйста.
Ариадна поджарила ломтики ветчины, залила их яйцами, а миссис Флинт изумленно смотрела на брата, никогда до этого не занимавшегося домашними делами.
– Пора наливать чай, – сказала Ариадна. – Дети сейчас спустятся.
Разумная девушка, вдруг подумала Глория. И даже не пытается привлечь к себе внимание Джонатана, хотя очень с ним вежлива. Ни капли дешевого кокетства. А его, несмотря на излишнюю сдержанность, никак не назовешь равнодушным к ней… Интересно, интересно.… Но Глория не додумала своей мысли, ибо, скатившись с лестницы, в дверях кухни появились ее ненаглядные дети. Завтрак прошел шумно, детки засыпали мать вопросами, выспрашивая обо всем сразу. Профессор с обидой отметил, что Ариадну они будто в упор не видят, но ничего не сказал. Дженни все же соизволила наконец обратиться к девушке:
– Ариадна, у меня порвалось трико, а у нас сегодня гимнастика. – И добавила: – Оно там, на постели.
Ариадна выскользнула из кухни, и на ее слова извинения никто, кроме профессора, не обратил внимания.
Дженни же, заметив, что дядя проводил Ариадну сочувствующим взглядом, вопросительно посмотрела на него через стол. Нахмурив брови, он сказал: