Внизу, на земле, неясный темный силуэт убийцы зашевелился и затрепетал. Джилли отшатнулся и взглянул на Маледикта, потрясенный явным признаком движения; при мысли, что они могли сбросить живого человека, ему сделалось дурно. Но Маледикт лишь улыбнулся в ответ. Джилли наконец осознал, что движущаяся чернота — не сам человек, а тело, покрытое слетевшимися на пиршество грачами.
И вот в очередной раз Маледикт оказался в самом сердце скандала; молодого вельможу едва не ограбил слуга самого герцога Лава. Как будто сплетникам и сплетницам этого было мало, противостояние между Маледиктом и герцогом, начавшееся с взаимных обвинений и угроз, окончилось апоплексическим ударом и смертью Лава. И все, как утверждала молва, произошло так, что Маледикту даже не понадобилось вытащить меч или повысить голос. Люди делали ставки в попытке угадать, что же такого мог сказать Маледикт. По слухам, и вовсе не произносилось никаких слов: всему виной стала грубость Маледикта, который запретил Лаву и Эхо войти в дом и продержал их на пороге под холодным утренним моросящим дождем. Брайерли Вестфолл, сладкоголосый глашатай Мирабель, сказала, что та сама слышала, как Маледикт проклял семейство Лава. Другие утверждали, что он насмехался над гордостью Лава и таким образом вверг его в апоплексический гневный припадок.
Когда к середине недели ставки стали уже достаточно серьезными, на сцене появился Маледикт собственной персоной и поклялся, что повторит свои слова, если победитель разделит добычу с остальными. Он нанес визит в таверну «Однорогий бык», не обращая внимания на возражения Джилли, призывавшего к благоразумию и пристойности, и, лично просмотрев книгу для записи пари, наконец вручил кошель молодому поэту.
— Ничего особенного я не сделал, — сказал Маледикт, улыбаясь на высказываемые безумные фантазии о колдовстве и экзотических ядах. — Я всего лишь забаррикадировал дверь и сказал Лаву, что поступил так из одного опасения: если слуга Лава был подлым воришкой, с чего вдруг хозяин окажется лучше? Выяснилось, что у Лава слабое сердце. Его прикончил его собственный нрав.
Пуль, тот самый карикатурист, до сих пор заключенный в «Камни», прослышав о происшедшем, почерпнул из него сюжет следующего шедевра: Маледикт, облаченный в тень, окруженный лукавыми лицами, рассыпает перед ними монеты. Карикатура была озаглавлена «Ставки на смерть», и за спиной Маледикта маячила рогатая голова Хаита, бога смерти и победы. Джилли забеспокоился, увидев картинку; Маледикт лишь ухмыльнулся.
— Ты должен быть более благоразумен, сидеть дома и…