Маледикт смотрел на тело, ожидая какого-то знака, не в силах отвести глаз, хотя Янус дважды звал его по имени, и наконец раздраженно выкрикнул: «Миранда!».
Она обернулась, ища слов, чтобы описать свое смятение. Граф Ласт умер, а ее победа не имела никакого смысла, как и в тот день, когда она впервые услышала его имя. Ласт. Тогда для нее ничего не значило это слово. Мертвый, он тоже перестал для нее что-либо значить.
— Ну что, выплеснула свой гнев? — поинтересовался Янус. — Хватай его за лодыжки, потащим к воде; мы нагрузим его пальто камнями — так тело еще нескоро найдут.
Маледикт безмолвно повиновался. Он наблюдал, как тело медленно погружается в воду.
Что ты здесь делаешь?
Помогаю тебе, — отозвался Янус.
— А Амаранта? Она здесь? — спросил Маледикт.
— На борту «Поцелуя», полагаю, — сказал Янус. Губы его сжались в тонкую полоску. — Ну, с этим уже ничего не поделаешь. Если только мы не собираемся вступить в бой с целой командой.
Мы могли бы, прошептала Ани, мы окрасили бы воду в красный цвет.
Маледикт замотал головой и, подчиняясь властному взмаху руки Януса, подошел помочь ему избавиться от трупов людей Ласта.
Маледикт и Янус все еще пытались совладать с немалым весом громилы, когда из ночи выплыли, пьяно покачиваясь, двое матросов. Они удивленно заморгали, один из них нахмурился.
— Милорд Ласт, это вы? — Янус натянул на светлые волосы капюшон плаща и взглянул на Маледикта. Тот всё понял без слов. Матросы должны были исчезнуть. Маледикт выхватил меч и бросился к ним; они же, запаниковав, вместо того, чтобы бежать к спасительному кораблю, кинулись обратно в темноту улиц. Янус натянул крават на нос и щеки и последовал за ними — бесшумно и мягко, словно кот. Маледикт продолжал погоню. Он двигался легко и быстро — казалось, осколки стекла разлетаются.
Маледикт стрелой пронесся по темному переулку, разрывая тени. Оглянувшись, один из моряков попытался применить отводящее взгляд заклятие — и споткнулся. Маледикт прыгнул, со всей силы ударил матроса головой о камни, и выхватил меч, но Янус, проносясь мимо, бросил: «Только не мечом».
Маледикт досадливо прорычал, но остановился, признавая правоту Януса. Матрос попытался встать. Тогда Маледикт, подобрав камень, обрушил его на череп бедняги; раздался мокрый хруст. Маледикту вспомнились уроки Миранды. Он нагнулся над телом и вытащил несколько лун, оставшихся в кошеле.
Вскоре вернулся Янус, выбившийся из сил, зато с телом второго моряка. Он уложил труп рядом с первым.
— Ты срезал у него кошель?
Маледикт кивнул.
— Тогда уходим. Нет ничего удивительного в том, что кто-то напал на пьяных матросов с целью ограбления, — сказал Янус. — А мне нужно скорее домой, приложить арнику к губе. Будет не так просто объяснить, откуда взялся синяк, если Ласт вдруг выплывет во время прилива. — Янус говорил с укоризной, но Маледикт не стал извиняться.