Карета остановилась, и Джилли упал лицом в юбку Мирабель.
— Неуклюжий болван! Я жду от тебя большего. — Она вытолкнула Джилли из кареты.
Он едва держался на ногах. Карета очутилась в самом сердце улицы Сибаритов, позади борделей и даже притонов, специализирующихся на наркотических галлюцинациях и торговле ядами. Эта часть улицы граничила с Развалинами: здешние здания скорее можно было назвать обрушившимися, чем обветшалыми. Впрочем, если пуститься бегом, возможно, ему удастся добраться до Ма Дезире и даже оказаться в безопасности. Если он способен двигаться.
Мирабель сжала руку Джилли в своей холодной ладони и потянула его за собой, как куклу. Кучер соскользнул с козел, сверкнув из-под плаща юбками и знакомым рыжим хвостом. Кареглазая Ливия. В ярости от ее измены Джилли на миг обрел силу и рванулся прочь.
— Стой, — прошипела Мирабель. Это слово как будто сковало Джилли по рукам и ногам. Ливия прикрыла лицо капюшоном и проскочила мимо него. Раздвинув сваленные в кучу доски, она открыла низкое темное отверстие. Казалось, что в рухнувшем здании могут поместиться только крысы, однако сквозь дыру Джилли разглядел опрятные комнаты.
— Итак, — произнесла Мирабель, вводя Джилли внутрь, — добро пожаловать в мою гостиную.
Окинув помещение потрясенным взглядом и с легкостью узнав его, Джилли содрогнулся. Стены повсюду украшало Ее изображение; Мирабель обитала в развалинах храма Ани, спала под сенью Ее крыльев. Ливия зажгла в комнате лампы; каждая осветила изображение Ани. Некоторые портреты казались совсем свежими — как будто Мирабель нарисовала богиню кровью, наспех, грубо, неумело. На самом алтаре некая темная масса что-то забормотала и хрипло закаркала при их появлении.
Пока Джилли стоял, оцепеневший и беспомощный, Мирабель сдернула с него рваные рубашку и панталоны и улыбнулась.
— Да не бойся ты так, ягненочек. Я не собираюсь убивать тебя сразу.
Мирабель кружила, как хищная птица; собственническое выражение на ее лице напоминало Ворнатти, только было гораздо беспощаднее. Джилли опять почувствовал себя четырнадцатилетним мальчишкой, опять вспомнил, как ужас омывал его вместе с мыльной водой, как с каждой отмытой частью тела тусклый поначалу взгляд барона разгорался все ярче. Но тогдашний страх был страх перед неумолимо надвигавшимся взрослым миром. Джилли верил, что Ворнатти не причинит ему вреда. В отношении Мирабель он не питал подобных иллюзий, видя, как медленно сочатся кровью раны, оставленные на его холодном теле ее ногтями, какой голод таится в ее лице.
Ливия, в очередной раз отведя глаза, зажгла остальные газовые светильники — и всё молча, а ведь в доме Маледикта трещала, как сорока. Маленькие огоньки задерживались и разгорались под ее трясущимися руками, освещая мокрые следы на лице. Она отворачивалась, чтобы не встретиться взглядом с Джилли.