Янус, чей гнев немного остыл, проговорил:
— Если бы ты прикоснулся к нему, я бы убил тебя. Им я не поделюсь ни с кем.
— Ну, тогда все в порядке, потому что я бы нипочем к нему не притронулся, — сообщил юноша, устраиваясь рядом. Янус привлек его ближе, целуя в мягкие губы, и тут же всадил в него меч. Юноша дернулся и задохнулся; кровь, горячая и соленая, хлынула Янусу в рот.
— Прости, Мэл, мне так жаль, — прошептал Янус, слизывая с губ кровь. — Я не хотел причинить тебе боль. — Звук шагов в коридоре пробудил его к реальности. Теперь он был не на крыше дворца и держал в руках не Маледикта, а мальчишку, которому заплатил. Янус бросил его, отер губы, взял Маледикта на руки и вынес его через дверь, из которой появился мальчик, в тайную комнату. Арис, разумеется, знал о ней — ведь он вырос в Ластресте; но вряд ли он станет искать там, если тело обнаружится где-нибудь поближе.
Янус опустил Маледикта на кровать. Отпихнув прочь объедки, что оставил мальчишка, он достал припасенные заранее медикаменты и стал трясущимися руками зашивать рану, прокалывая иглой не только кожу под маленькой грудью, но стягивая вместе мышцы и сухожилия. А если не получится? Янус плеснул на шов виски, и Маледикт выгнулся дугой так, что вздулись жилы на его шее.
— Тише, — проговорил Янус, целуя Маледикта в лоб. Он стал бинтовать порезы на ладонях, которыми Маледикт пытался остановить движение меча. Януса беспокоило, что такие незначительные раны до сих пор не зажили.
— Я вернусь. Просто отдыхай.
Закрыв за собой дверь, Янус обернул в саван тело юноши и понес его вниз, мимо потрясенных слуг, в сады, мокрые от дождя.
Когда он вернулся в дом, весь покрытый грязью и дрожащий от изнеможения, с открывшейся вновь раной, его ждал Арис.
— Где тело? — спросил Арис. Его лицо избороздили морщины, на щеках краснели пятна слез и гнева. — Где оно?
Янус опустился на колено.
— Ищите его сами, сир.
Арис сделал шаг вперед и хлестнул племянника по лицу. От удара Янус упал на спину и растянулся на полу. Будучи изможден и не в настроении изображать покорность, Янус все же достаточно владел собой, чтобы не ответить на удар, а довести свой план до конца. Вдобавок Ариса даже теперь плотным кольцом окружали гвардейцы. Янус заставил слезы выступить на глазах и прошептал:
— Я слишком любил его, чтобы наблюдать, как его тело вывесят на всеобщее обозрение, чтобы люди делали ставки, когда именно вороны выклюют ему глаза и какие кости упадут первыми, чтобы смотреть, как толпа разрывает на части его обглоданные пальцы.
— Ты похоронил его в имении? Здесь, на земле, принадлежащей семье ребенка, которого он убил? Он не может здесь остаться. Его повесят высоко над городом, как любого другого предателя. — Арис прошелся по комнате, выглянул в залитое дождем окно, махнул гвардейцам: — Начинайте искать. Ищите разрытую землю.