«Такой кавардак учинил в комнате хозяина», — звенел в ушах Джилли голос мальчика. Джилли обмер. Оконное стекло было расколото, шторы обвисли лохмотьями. Графины на туалетном столике кто-то перевернул; напитки залили открытые ящики, белье и кружева. Из вспоротой спинки кресла пучком топорщилась мягкая подкладка. Джилли обернулся на легчайший звук, почти ожидая увидеть Маледикта, с виноватым видом возящегося посреди учиненного беспорядка в попытке устранить последствия своего буйства.
Но это был всего лишь пучок светлых перьев: зацепившись за полог кровати, он застрял в ткани, словно рыбка, угодившая в рыбачьи сети. Отдернув полог, Джилли ахнул.
Меч. Меч Ани. У Джилли задрожали руки. Меч пронзил матрац; из наволочки выбивались перья, устилая комнату словно снегом.
«Янус оставил меч себе», — с отвращением подумал Джилли. Он дотронулся до рукояти и отдернул ладонь: кожу обожгло словно искрой. Меч был теплым на ощупь и затрепетал, едва рука Джилли коснулась его. Мало того: меч что-то шептал.
Джилли чувствовал, что вот-вот разберет слова. Что-то о боли, о потере, о любви, вырванной из сердца: только прислушайся — и поймешь, что же вело Маледикта все то время. Если стоять тут достаточно долго, быть может, Ани услышит и боль Джилли. Чаша гарды потеплела и расширилась, пропустила его ладонь.
Джилли улыбнулся, представляя, как бросится с мечом на Януса, как единым ударом покончит с элегантным, сверкающим чудовищем, излечит жгучую рану в своей душе: Янус выжил, а Маледикт погиб. Под прикрытыми веками один за другим проплывали образы, подбадривая Джилли: Янус стоял перед ним на коленях, в его глазах гасло газово-голубое пламя, в то время как он, Джилли, выдергивал клинок из его сердца. Вспышка — и изображение расширилось: то было видение уже не Ани, а самого Джилли. Он увидел больше: трупы, устилающие его путь, — жертвы его охоты.
Джилли отдернул руку, до крови ободрав костяшки пальцев. Он не станет делить с Ани ни свою ненависть, ни свою боль; он не позволит исказить и исковеркать свой разум, как случилось с Маледиктом.
Джилли слизнул кровь с раны и медленно обернулся, ища в комнате следы присутствия Маледикта. Оно казалось таким явным; эти стены будто хранили запах Маледикта; его тепло оставалось здесь, где торчал из матраца его меч, где он сам не был никогда в жизни. Все это навеяло грустные размышления о том, что призрак Маледикта действительно являлся Янусу, как утверждал мальчик. Янус заслужил это — и все же Джилли хотел бы…
Снаружи заржал его конь, и Джилли выбежал на крыльцо. При его появлении мальчик поднял голову.