— Вместо панталон? И что, перья их не щекочут?
— Подозреваю, что они нашиваются на потайную подкладку. Но аборигены просто с ног до головы облачены в перья. Перья у них на ногах, в волосах — переливаются всеми оттенками красного, золотистого, синего и зеленого. Там у них водятся такие птицы — крупнее наших сов и пестрее наших фазанов.
— А чем еще они замечательны, Джилли?
Похоже, Маледикт впрямь заинтересовался и совсем отвлекся. Джилли задумался — вдруг теперь уже юноша его дразнит? Но… «… проснулся зимой… а рядом лежал меч», — вдруг всплыли в памяти слова Маледикта. По коже Джилли пробежали мурашки. Ища спасения, он пустился в безудержную болтовню:
— Ну, еще они находят золото на земле, и в воде, и из него делают мягкие, податливые даже в человеческих руках украшения. Широкие ожерелья и браслеты, серьги, кольца. Они даже вставляют золото между зубами, чтобы улыбки были такие же яркие, как одеяния из перьев. Глаза у них темные, как у тебя, а кожа цветом как крепкий чай, и они глиной и красками наносят на нее рисунки. Всю еду они запивают шоколадом, а едят они под синим небом. — Джилли говорил больше для самого себя, вспоминая сказки, которые пересказывал ему друг Рег. Маледикт, подтянув колени, уткнулся в них подбородком и не сводил восхищенных глаз с «Вирги», заставляя Джилли гадать, что больше интересует юношу: золото? тропическая жара? незнакомые города и диковинные люди?
Поежившись, Маледикт сообщил:
— Я проголодался.
К счастью, в этой жалобе не было ничего необычного, и Джилли с удовольствием взялся за решение проблемы.
— Кухарка сказала, что ты пропустил завтрак, и, насколько мне известно, не пошел на чай. Идем купим тебе мороженого. — Он поднялся и протянул Маледикту руку.
Юноша принял ее, отряхнулся и проговорил:
— У меня нет денег. Сегодня утром Ворнатти рассердился и не выплатил мне содержания.
— Истинный аристократ никогда даже не задумывается о деньгах. Он полагает, что все магазины предоставляют кредиты, причем делают это с удовольствием.
Маледикт лишь кивнул; лицо его было бледно, губы сжались.
— Что? Бок болит? Или рука? — забеспокоился Джилли, останавливаясь. С тех пор, как Маледикта ранили, слуга опасался инфекции. Мальчик не дал ему позаботиться о ранах, доверив Ворнатти накладывать швы.
— Болит, — сознался Маледикт.
— Тебе повезет, если раны не загноятся. Ворнатти плохой врач.
— И все-таки они заживают, — возразил Маледикт.
Да, согласился Джилли; осознание происходящего снова захлестнуло его, словно шлепок ледяной морской воды, попавший внутрь и не желающий перевариваться. Разве исцеление ран — не один из даров Ани? Нечто доброе, обращенное к злой цели? Трудно остановить человека, не восприимчивого к боли. Но ведь Маледикт потерял столько крови…