— Ты где, ё, шлялся, курва очкастая? — орал Фомин ему в лицо.
— Говори, блядь! — вторил Вовочка, нанося Кузе беглые удары по печени.
— Я гулял…
— Не надо пи-пи! А почему пьяный?
Тут приблизился подавленный Яцек, которого раньше здесь не было, и тихо сказал, обращаясь к Фоме:
— Танюша в жопу пьяная… Всю палатку заблевала… Тот аж подпрыгнул.
— А кто, бляха-муха, Танюшу напоил? — заревел Фома. — Ну все, ты труп! Признавайся, гондон, у тебя с ней чего-нибудь было?
— Не твое дело! — Кузя пошел вразнос.
Мне вдруг стало очень стыдно, что я трусливо стою в стороне, бездеятельно наблюдая, как мучают моего друга.
Хотелось растолкать ребят, выйти на середину и объявить себя виновником всего происшедшего. Но… я поспешил тщательнее спрятаться за спинами зрителей. Фому трясло от злобы.
— Ах ты тварь! Ну-ка сними стекляшки!
Паскей отпустил Кузю, тот с готовностью снял очки и тут же получил сочный удар в ухо. Он лишь покачнулся, но из-под его свитера вдруг выскользнула бутылка и глухо шлепнулась в борозду.
Паскей вновь схватил Кузю за руки, а Фома поднял бутылку.
— Ни хрена себе! — Он покрутил добычу в руках. — Половина уже отпита…
— Ну-ка дай! — Вовочка протянул руку.
Он сделал несколько внушительных бульков, довольно рыгнул, глубоко втянул носом рукав и вернул бутылку Фоме:
— Самогонка вроде бы… Крепкая, падла!
Фома тоже попробовал (нет, не самогонка — фирма!). За ним последовали Паскей и Яцек. Бутылка оказалась пуста.
— Значит, это ты Танюшу напоил? — опять надвинулся Фома. — Говори, кто еще с вами был?
— Мы одни, больше никого…
— Ну, тогда получай!
Фома с разворота заехал Кузе в челюсть. Виновнику добавили Вовочка и засуетившийся Яцек.
— Палачи! Вам меня не сломить! — Кузя упал, сломал свои очки и теперь, с трудом поднявшись, подслеповато разглядывал обломки. Его подбородок был измазан кровью.
Я не выдержал и решительно шагнул вперед.
— А тебе чего? — удивился Фома. — Тоже хочешь?
— Хватит! — сказал я твердо.
— Чего-о?!
Разъяренный Фома было шагнул ко мне, но на его пути встал Вовочка:
— Не надо — он свой!
Фома тут же охолонул. С Вовочкой даже он не хотел связываться.
— Ладно, пацаны, разошлись. Никто ничего не видел. А тебя, Кузя, еще раз с Танюшей увижу, на клочки порву!
В три часа ночи мы купались в холодной Истре, мелководной речушке с быстрым течением. Ночь была светлая, ласковая. Многие уже видели десятый сон, но кучка самых стойких не хотела успокаиваться.
Играл магнитофон.
Света стояла в одиночестве на берегу. Она, единственная из всех, не решалась заходить в воду. Может быть, забыла взять с собой купальник?