Алеша шумно отхлебнул горячий чай. Обжегся, скорчил гримасу. Нацедил немного в блюдце. Опомнился, покосился на меня — я смотрел в другую сторону, снова наполнил чашку — решил подождать, пока остынет. Задумчиво разглядывает мои огромные китайские вазы, которые так поразили его в первый раз.
— Как быстро все исчезает в вечности! Мы, любая материя, память о нас! К чему же тогда вся эта борьба? Ведь нами движут совершенно примитивные мотивы. Мы более чем ничтожны в своей бренности, в своих глупых устремлениях. А как смехотворно наше тщеславие!
Похоже, это был камень в мой огород. Я давно привык к подобным разговорам с Алексеем. Живя в окружении пустых людей, утомившись от их скудоумия и жалких устремлений, измордованный всеобщим унынием бытия, я как глотка свежего воздуха жаждал встречи с Алексеем. Когда удавалось пообщаться, мой мозг просыпался, начинал радостно набирать обороты. Все быстрее, быстрее. Эти беседы заставляли меня думать, учили воспринимать происходящее с философским спокойствием, помогали жить!
— Мне кажется, ты несколько преувеличиваешь. — Я раскрыл створки шкафа, и перед гостем разверзся необъятных размеров алкогольный бар. — Будешь?
— Нет, спасибо. Я последнее время предпочитаю не употреблять.
— Похвально. Тогда я тоже не буду. — Я разочарованно закрыл бар и пододвинул к себе банку с кофе.
— Так вот, — продолжал мой собеседник, — наша бездумная жизнь вряд ли имеет смысл, не только для нас самих, но и для высшей истины. Мы дышим, ходим, мечтаем, страдаем, питаем надежды, наслаждаемся богатством и властью либо влачим жалкое существование — все равно. Для вечности мы — всего лишь мертвецы!
Против столь крепкого довода было довольно сложно возразить. И все же я ввязался в полемику:
— Все это субъективно. Зависит лишь от угла зрения. Вот допустим такое суждение… Каждая человеческая жизнь обладает высочайшей ценностью. Не только для нас самих, перефразируя тебя, и даже в меньшей степени для нас самих, но, прежде всего, для Вселенной. Вселенной, если хочешь, в значении Вечности.
Чай Алексея наконец остыл, и он принялся дробно прихлебывать из чашки. Я подумал, что он все-таки голоден, и предложил ему бараний шашлык, приготовленный моей домработницей. Он ограничился куском пирога.
— Для вечности не может быть ценной всего одна человеческая жизнь, — возразил Алексей. — Миллиарды миллиардов организмов населяют пространство. Живя мгновение, по меркам Вселенной, умирают, но и бесконечно воспроизводят себе подобных. Какой смысл в заботе высшего разума или высших структур всего лишь об одном биологическом объекте? И что этот объект может полезного сделать в масштабах бесконечности со всеми ее измерениями?