Юлиан Семенов (Семенова) - страница 98

Отцу незнакома была зависть, он радовался чужому литературному успеху, моментально разражался похвалами, поясняя: «Талантам надо помогать — они ранимы и беззащитны, посредственности пробьются сами». Первым представил в ялтинских и московских газетах гениальную шестилетнюю поэтессу Нику Турбину, пригласил в свою газету «Совершенно секретно» молодых Артема Боровика и Дмитрия Лиханова. Как мог, поддерживал прекрасного крымского писателя, фронтовика Михаила Круглова, который пострадал из-за своей антисталинской позиции. После прихода к власти Брежнева публично заявил: «Товарищи, Сталин умер, культ личности развенчан, но сталинизм остался!» Его тогда выгнали с работы, он остался на улице, пошел в егеря, и в лесу, в избушке написал первую прекрасную повесть, потом вторую. В Союз писателей не принимали — нужна была книга, журнальные публикации не в счет, издательства печатать его не хотели. Папа отправлял всем знакомым главным редакторам хвалебные отзывы и рекомендательные письма. Когда начали травить Василия Шукшина, ринулся на его защиту, сказав в выступлении: «Шукшин — явление уникальное, поразительное, и это не преувеличение, не личная давняя симпатия к большому русскому художнику, это правда, реальность, с которой могут не соглашаться лишь люди слепые, косные, трусливые». Отец умел занимать позицию и отстаивать ее.

Он еще не был знаком с «совестью» белорусов Василем Быковым, только зачитывался его книгами, когда неожиданно получил письмо, которое хранил потом всю жизнь как зеницу ока.

Письмо писателя Василя Быкова.

С давно не испытываемым удовольствием прочел Вашу книгу «На козле за волком». Отменно хороша во всех отношениях: с точки зрения содержания, информации, жизни. Вашего неповторимого стиля. Ваши строки о Хемингуэе окончательно сразили меня. Я не часто пишу авторам, даже тем, с которыми состою в близких отношениях, но тут не удержался, чтобы не послать Вам мое дружеское, читательское спасибо.

Будьте здоровы и благополучны. Авось как-то случится познакомиться, чему был бы очень рад.

Ваш В. Быков

12 декабря 1974 года

P.S. Вместе с сыном прочли «Испанский Вариант», который печатает с продолжением минская комсомольская газета «Знамя юности». Прекрасно.

Папа мог разойтись с человеком в силу какого-то конфликта, так, например, произошло с Евтушенко. Не помню точно, что у них произошло в ресторане Дома литераторов, по-моему, папа отпустил жене Евтушенко комплимент. Она резко ответила. Папа, наверное, негативно отозвался о ее характере, в общем, дружба тогда с «Евтухом», как папа ласково называл поэта, кончилась, но он продолжал ценить его как большой талант и постоянно это публично подчеркивал. Внешне Евтушенко очень мило с ним общался, втроем с Михалковым они ездили с делегацией писателей в Китай. А много лет спустя, в статье, посвященной трагически погибшему Артему Боровику, руководившему газетой «Совершенно секретно» после смерти папы, Евтушенко выдал высокомерно-многословный абзац и про отца. Суть его сводилась к тому, что Семенов был человеком безусловно одаренным, но страдавшим простодушно-гимназическим романтизмом и прятавшимся от суровой реальности в воздушных замках. Читая ту статью, я вдруг отчетливо поняла, что, во-первых, поэт почти ничего не читал из папиных книг, а во-вторых, мелко, по-женски как-то сводил счеты за тот давний глупый случай в ЦДЛ. В каждой, бесконечно длинной и красивой фразе статьи читалось одно лишь желание — принизить все, сделанное отцом в литературе. Одни за обиду вызывают на дуэль, другие годами ждут возможности ударить из-за угла. Все это вопрос темперамента и моральных установок. Да и неразумно требовать от любого одаренного человека благородства Айвенго. В романе «Псевдоним» отец написал: «Когда человек умирает, начинают говорить враги, а они знают, что сказать»… Сам он никогда обиду не таил, предпочитая все высказать в глаза (называл это конструктивной критикой) и быстренько помириться. Единственным человеком в Союзе писателей, которого отец не переносил, и тот платил ему тем же, был Георгий Марков. (Сейчас этого писателя мало кто помнит, да и тогда папу читали раз в сорок больше, чем Маркова.) Не собираюсь разбирать литературные достоинства или недостатки его произведений, конфликт находился в совершенно иной сфере. Марков был патологическим антисемитом, и идея, что полукровка пользуется большим, чем он, успехом, была ему непереносима. Он, как мог, показывал отцу свою неприязнь, и тот ему отомстил, выведя в романе «Альтернатива» отрицательный персонаж под фамилией Марков-второй. Был еще Феликс Кузнецов, папу активно не любивший, и по той же причине. В свое время Кузнецов участвовал в написании, вместе с помощником Суслова — Воронцовым, кощунственного комментария о творчестве и жизни Маяковского. Напечатан он не был благодаря вмешательству Константина Симонова, позвонившего Брежневу. Воронцова тогда немедленно сняли. Отец историю знал лично от Симонова и написал позднее небольшое произведение о Маяковском под названием «Научный комментарий», упомянув инцидент.