- Ты, я вижу, здорово обиделся на Жунуса. Разве ты до сих пор не знаешь характера старика? Если и сказал он тебе: "Эй ты, шугуловская гончая..." так вовсе не желал тебя оскорбить, он просто злится на Шугула, только и всего. Но он не такой, как Шугул, намного беднее его, да и человечности в нем больше. Как ты ни говори, а хаджи Жунус умный человек, он много делает добра людям. А каким начальником хочет стать Хаким? Этого не сказал тебе Кадес?.. Странно, неужели Хаким и в самом деле этого хочет? Странно. Нет, Аманкул, ты все-таки что-то напутал.
- Эх, Хален-ага, вы все стараетесь обелить хаджи Жунуса, потому что он ваш друг. А вообще-то он противный человек, и хвалить его не за что. Оно, может быть, и верно, что Жунус не такой, как Шугул, но какая для нас, батраков-пастухов, разница, Шугул ли это, или Жунус, или еще кто другой, все равно нам от них нечего добра ждать. Большебек - вот кто может помочь бедным людям, вот кто может защитить нас, пастухов... Да, чуть было не забыл, Хален-ага, приказчик Байес передавал вам большой привет. Сказал, что скоро вместе с Абеке приедут к вам в гости. Знаете, кто такой Абеке? Вот он - настоящий человек! Когда я зашел в лавку к Байесу, он был там. Подошел ко мне, похлопал по плечу и сказал: "Ты, джигит, не унывай, что пасешь лошадей Шугула. Скот будет принадлежать тем, кто его пасет, а земля - кто ее обрабатывает. Скоро, говорит, придет рабочая власть, которая будет защищать бедных и заботиться о них". Вот это действительно умно сказано. Да, Байес попросил меня передать вам лично в руки кое-какие бумаги. Так и сказал: "Лично!" Я ему ответил, что вы доводитесь мне родным ага и поэтому беспокоиться совершенно не следует, бумаги будут переданы лично в руки... Умные люди, - я говорю про Абеке и Баке, - справедливые. - Аманкул не спеша вынул из-за пазухи сверток желтой бумаги, перевязанный сученой ниткой, и передал его Халену.
- Абеке, говоришь?.. Кто он такой? - переспросил Хален, принимая сверток. Он стал перебирать в памяти всех Абеке, каких только знал, стараясь угадать, кто же мог быть в лавке у Байеса.
Словоохотливый Аманкул лукаво взглянул на учителя, как бы говоря: "Это большая тайна!.." И хотя вокруг никого не было, Аманкул стал оглядываться по сторонам, словно опасался, что его могут подслушать. Затем полушепотом заговорил:
- Это тот Абеке, который из Теке приехал. Вы должны его знать. Он-то вас хорошо знает. Он - большебек!.. Первый раз я увидел его недели две назад. Ехал с пастбища домой под вечер, ну и завернул в аул Сагу, потому что там джигиты ойын* хотели организовать. Приехал в аул, а там никакого ойына нет. "Почему?" - спрашиваю. Мне говорят: "Нет ни сладостей, ни фруктов". "Пойдемте в лавку Байеса", - говорю джигитам. "Были, ничего у него нет". Я настаиваю: "Пойдемте, есть у него, только надо хорошенько попросить". И мы, значит, пошли с Сагингали. Заходим в лавку, а там вместо Байеса этот самый Абеке за прилавком. Ну, я его, конечно, не знал. Говорю, что нам, мол, то-то и то-то нужно. А он: "Сейчас, джигиты, нет ни конфет, ни кренделей. Какие могут быть сладости во время войны?! Конфеты будете кушать, когда прогоним казачьих атаманов и баев. Вам самим их надо прогонять, вот что делать, а не о конфетах думать. Да вы знаете, говорит, что сейчас происходит на белом свете? Русские, говорит, уже прогнали своих богачей и сами хозяевами стали. У них теперь и земля и скот принадлежат бедным..." Стоим мы, значит, и слушаем, разинув рты. Когда вышли из лавки, я спросил у Сагингали: "Что это за человек?" Сагингали по секрету сказал мне, что это большой человек, умный и добрый. "Большебек он, говорит, и приехал к нам из Теке..."