______________
* Хари - мулла, наизусть знающий весь Коран.
- Ничего не вспоминал. То, что нужно было сказать, само подвернулось на язык. Я так ему ответил: "Если я бальшебек, то ты меньшебек!" Правильно я сказал? Ведь ты же сам говорил мне, что меньшебеки - это смутьяны, которые натравливают людей друг на друга, чтобы дрались между собой.
Обычно Хален почти никогда не смеялся громко, но сейчас он рассмеялся так закатисто, что в глазах появились слезы.
- Хорошо, хорошо ответили ему, - сквозь смех проговорил учитель. - Даже немного мягко... А я думал, вы выкинете его из мечети, ведь вы же когда-то грозились сбросить его с парохода в море?
Плечи старика Жунуса тихо вздрагивали - он тоже смеялся.
- Откуда ты об этом узнал, Хален? - спросил он и, не дожидаясь, что ответит учитель, сам начал рассказывать: - Наверное, Орынбек?.. В том году из нашего края трое ездили молиться Каабе* - Шугул, Орынбек и я. Все началось из-за скверного характера Шугула. Ведь он никогда не соглашается с тем, что ему говорят, обязательно сделает все наперекор. Если ему скажешь: "Шугул, принеси вон ту вещь сюда", - он непременно оттащит ее еще дальше. К тому же язык у него ядовитее, чем зубы у змеи, того и гляди ужалит. Как только мы отправились в путь, я сразу же сказал Орынбеку: "Я не могу быть вместе с этим человеком!.." Но Шугул, видимо, сам догадался о моем намерении и присоединился к другой группе паломников, кажется из города Акберлы и Тукиш. В общем, отдельно от нас и ел и спал. Как только сели на пароход и вышли в Черное море, у всех от качки началась морская болезнь. Паломники, схватившись за животы, катались по палубе, как просо, их тошнило и рвало. Только глядя на них, можно было сойти с ума. Однако меня не рвало. Сначала, правда, немного голова закружилась, а потом ничего, все прошло. Я стал ухаживать за паломниками: уложил их на койки, принес воды. Больше всех рвало и мучило Шугула. До того закачало его, что он лежал на полу почти без памяти. Жалко стало его, подошел к нему, чтобы помочь, да возьми и скажи в шутку: "Поехал очищать совесть, а, выходит, вперед желудок очистился!.." Обиделся, посмотрел на меня своими волчьими глазами и говорит: "Приторочить бы тебя к седлу разбойника-бедуина, тогда одним сумасбродом меньше станет у нас на Анхате". А я ему: "Пока ты меня приторочишь к седлу разбойника-бедуина, я отправлю тебя за кольцом Сулеймена!.."** - и бросился было с мешком к нему. Испугался, сразу выздоровел - так проворно шмыгнул под койку Орынбека, что только и видели его. На море мертвых кладут в мешок и бросают в воду. Шугул, видно, подумал, что и с ним поступят так же...