Приказчик вошел в домик и, переговорив с хозяином, вернулся к Айтиеву.
- Надежный старик, у него переждешь бурю. Можешь не тревожиться, сюда никто не придет, - заверил Салимгерей.
Суетливый старик Камали с приветливыми, добрыми глазами встретил Абдрахмана радушно, словно хорошего старого знакомого.
- Габдрахман-мурза, я вас прекрасно знаю, проходите в дом, - радостно сказал старик, поправляя на голове тюбетейку.
Айтиеву было не до разговоров, он молчал, лишь кивком головы отвечая на приветствие старика.
- Я вас видел, как же, конечно, видел. Мы с вами совсем недавно встречались... На прошлой жумге, когда вы выступали перед народом на базарной площади. Вы стояли за лавкой Сагита. Мы очень, очень радовались со стариком Жамалитдином, слушая ваши слова, - продолжал словоохотливый Камали, поглаживая жиденькую бородку. - Каршык*, - позвал он старуху, - поставь-ка самовар!
______________
* Каршык - моя старушка (татарск.).
Абдрахман сел на узкие нары, едва-едва вмещавшие двух человек, и только теперь почувствовал, как отяжелели ноги, как ныло все тело, клонило ко сну.
- Спасибо, аксакал*, не беспокойтесь, мне ничего не надо...
______________
* Аксакал - почтительное обращение к старшим (дословно: белобородый).
- Если не хотите чаю, покушайте лапши. Каршык, подогрела лапшу? Неси сюда поскорее!..
На столе аппетитно задымился вкусный ужин. Старушка, такая же радушная, как и сам хозяин, просила гостя отведать мясной лапши, и Абдрахман вынужден был согласиться. Пока он ужинал, старик говорил без умолку:
- Я был очень доволен, слушая ваше выступление на базаре за лавкой Сагита. А старик Жамалитдин, так тот без конца толкал меня в бок локтем и говорил: "Вот это настоящий человек!" Он тоже был очень рад. Да и как тут не радоваться, вы очень хорошо говорили... Макаров и Карпов совсем не считают мусульман за людей! Только подумать, что их сыновья выделывают: запрягут рысаков и ну по улице гонять как сумасшедшие, давят прохожих, и им хоть бы что, никакой управы на них нет. Народ одного желает: поскорее обуздать этих злодеев. Вы хорошо выступали, Габдрахман-мурза... Нет, товарищ Габдрахман!..
Старик еще ближе подвинулся к Айтиеву.
- Эй, алласы, что это с тобой сегодня случилось, не даешь человеку покушать спокойно, - вмешалась старуха.
- Так я, значит, тогда, товарищ Габдрахман, - продолжал Камали, не обращая внимания на старуху, - пришел домой и говорю своей: "Каршык, вот когда наступила настоящая свобода - хуррият. Ты знаешь, какие слова говорит Габдрахман на базаре!.." И я, значит, сказал ей, что говорил ты очень интересно, что насилий и притеснений больше не будет и господ тоже. Все станут равными: казаки, мужики, татары, казахи. Все-все! "Так, говорю, сказал он. Вот где настоящий хуррият - свобода!" А Каршык меня спрашивает: "Какой это Габдрахман? Это не сын ли того самого абзи* Салахатдина, а?" Я ей: "Нет, каршык, говорю, ты только Салахатдина и знаешь, как будто только у него и есть сын Габдрахман! Тот Габдрахман самостоятельно и яйца очищенного не может проглотить. Нет, каршык, это не тот..." И начинаю ей объяснять, что выступал казах Габдрахман, казах Айтиев Габдрахман. Она, значит, опять свое: "Тот самый чернявый Габдрахман?.."