Вначале Ланнон проходил мимо рядов в тишине. Солдаты стояли вольно, чистили оружие, многие без шлемов, некоторые дожевывали последние куски пищи, все – внешне спокойные ветераны, которые много раз ходили на свидания с госпожой Смертью, знают в лицо эту шлюху и смрад ее дыхания. На многих видны свежие следы ее когтей, но на лицах нет страха, в глазах – тени.
Хай чувствовал робость, встречая их спокойные взгляды, и гордость, когда один из легионеров улыбнулся и сказал:
– Нам тебя не хватало, избранник бога.
– Возвращаться приятно, – ответил ему Хай, и все, кто слышал это, одобрительно загудели. Под оживленный шум Хай прошел дальше.
Небольшой обмен репликами, в котором приняли участие Ланнон и командиры.
– Оставь нескольких и для нас, Птица Солнца, – крикнул седой центурион.
– На всех хватит, – улыбнулся Хай.
– Слишком много? – послышался другой голос.
– Не слишком, – ответил Ланнон. – Тех, кто противостоит легиону Бен-Амона, не может быть слишком много.
Ответ вызвал одобрительный шум и был передан по рядам от утесов до озера. Теперь царя и жреца сопровождали волны шума и криков. Они заняли место в центре линии, на возвышении, откуда было видно все поле битвы.
Над ними возвышались штандарты, яркие, золотые, с многоцветными шелковыми кистями, за их спиной была сотня храмовой стражи. Хай окинул взглядом эту когорту – блеск оружия на солнце, сверкающие шлемы – и подумал, что это хорошие солдаты, с ними хорошо идти в последнюю битву, хорошо умирать.
Он развязал шлем, снял с головы и промостил на сгибе руки.
– Вина сюда! – крикнул он, и подносчики заторопились с чашами и амфорами. Это было лучшее вино из запасов Хая, густое и красное, как кровь, которая скоро окропит поле.
Хай приветствовал военачальников поднятой чашей, потом повернулся к Ланнону. Они долго смотрели друг на друга.
– Лети для меня, Птица Солнца, – негромко сказал Ланнон.
– Рычи для меня сегодня, Лев Опета, – ответил Хай, и они выпили, и разбили свои чаши, и в последний раз смеялись вместе. Окружающие услышали их смех, воспрянули духом и посмотрели на север.
Манатасси появился в разгар жаркого ясного утра. Он заполнил всю равнину от утесов до озера. Он шел, распевая пятьюстами тысячами глоток, и ритмичный топот его ног и грохот оружия звучал, как небесный гром. Он шел ровными рядами, у каждого воина было пространство для сражения, но задние ряды едва не напирали на передние, готовые закрыть любую брешь в цепи, создавая единый неразрывный фронт.
Он шел бесчисленными рядами, и не было ему конца, и пение его звучало зловеще и приглушенно.