Обида, гнев, злость охватили Шурку. Он рванул руку с такой силой, что директор манежа, не ожидавший столь яростного сопротивления, оказался на полу. На его крик прибежали служители. Однако Шурка был уже во всеоружии — в руках у него появился кошелек с деньгами, данными ему на дорогу и устройство. Вид денег успокаивающе подействовал на директора манежа. Получив от Шуры плату за право сидеть в первом ряду партера, он счел инцидент исчерпанным и даже сам провел «почтенного посетителя» в зал.
Второе представление отличалось от первого — добавились выступления дрессированных собачек и силача. И велико же было удивление Шуры, когда в раскланивающемся перед публикой гиганте он узнал того самого бородача, который выручил его два года назад в Саранске. Но в каком виде был старый знакомый! Обвисший живот, дряблые жилистые руки, дрожащие колени. С тяжелой одышкой Кучкин проделывал обычные трюки цирковых силачей. Чувствовалось, что он давно уже, выражаясь современным языком, вышел из формы.
После представления Шура бросился разыскивать давнего знакомца. Нашел он его в буфете, в компании каких-то странных растрепанных людей. Гигант держал в руке штоф водки и что-то несвязно кричал прямо в ухо совершенно пьяному господину в форменном сюртуке. Кучкин долго не мог узнать Шуру, и когда вспомнил, заплакал пьяными, бессильными слезами, уткнув голову ему в грудь. Потом вдруг выпрямился, одернул кургузый пиджачок и голосом совершенно трезвым объявил: «Идем к хозяину, ты будешь служить у нас в цирке».
Хозяин цирка Анджиевский оказался седеющим блондином с тонким, нервным лицом. Оглядев Шуру с головы до ног, он похрустел длинными пальцами и спросил безразличным тоном: «Хотите служить в цирке?»
Шура от волнения ничего не мог сказать, только кивнул головой.
— Ну что ж, хорошо, — сказал Анджиевский. — Вы можете поступить к нам чернорабочим. Будете выполнять любую, обратите внимание, любую работу, которая от вас потребуется. Жизнь вам покажется трудной, могу уверить, путь ваш не будет усыпан розами. Работать придется по многу часов в день, случится и голодать. Подумайте хорошенько, прежде чем связать свою судьбу с цирком, прежде чем стать «бродягой и артистом».
А может быть, только бродягой, — добавил Анджиевский, улыбнувшись. — Вернуться с этого пути вы не сможете никогда. Не захотите…
Шура был удивлен. Слова его поразительно точно совпадали со словами отца, когда тот накануне отъезда убеждал его держаться подальше от цирка, заняться делом серьезным.
Заметив замешательство мальчика, Анджиевский внезапно переменил тон.