Царь спросил Добровольского об убийцах:
– Неужели в моем доме завелись декабристы?
На глупый вопрос последовал идиотский ответ:
– Не декабристы, а патриоты-милитаристы!
Попробуй догадайся, что они хотели этим сказать.
Премьер Трепов навестил экс-премьера Коковцева.
– Вы не поверите, Владимир Николаевич, но я ничего не знаю, что там стряслось с этим… Распутиным! Императрица поручила следствие Степану Белецкому, и для нее нет сейчас человека ближе и роднее. Она сама говорит: «Степан – единственный, кому я верю, все остальные жулики». А я извещен достаточно, что Белецкий кокаину нанюхается, и его… несет!
– Как выглядит государь по возвращении из Ставки?
– Ужасен! – охотно отвечал Трепов. – Под глазами мешки, словно неделю из кабака не выходил, щеки ввалились, голос тихий, а глаза недобрые, как у собаки, которую много бьют и мало кормят… Открыто обещает завинтить все гайки до упора!
– А что наша императрица?
– Замкнута. Собранна. Холодна. Сдержанна.
– Распутина-то нашли хоть?
– Я же вам говорю, что не извещен. Я премьер, а не могу знать. Кто его поймет… Может, как у Чехова в рассказе «Шведская спичка», пока мы тут крутимся, он напился до синевы и сейчас отсыпается у какой-нибудь стервы… Ищут, ищут, ищут!
– А вот слухи, будто бы Юсупов и Дмитрий…
– Да что вы! – перебил Трепов. – Сливки нашего общества, голубая кровь и белая кость, не унизят себя до убийства.
– Как знать, – хмыкнул Коковцев…
Вскоре царь приказал Трепову добиться от Юсупова признания и выдать всех убийц. Феликс был доставлен к премьеру под вооруженным конвоем, как преступник. Трепов извинился перед князем за эту строгую меру и сказал, что вынужден исполнить высочайшее повеление… Феликс спросил его:
– Следовательно, все, что я скажу, будет известно государю?
– Да, черт побери, да! – выкрикнул Трепов.
Юсупов понял, что грубиян находится сейчас в таком гиблом настроении, когда готов воспринять любую истину. Феликс начал свою речь, словно заплетал хитроумные кружева:
– Вы, конечно, понимаете, что я не сознаюсь в убийстве Распутина. Но если даже допустить, что убил я и я же выдам своих сообщников, то… не воображайте, что я вам сознался! Передайте моему государю, – закручивал Феликс, до предела напрягая скудный разум Трепова, – что убившие Распутина действовали не потому, чтобы испортить ему настроение, а в его же интересах. Пусть он поймет: катастрофа неизбежна, если самым радикальным образом не изменить весь образ правления государством!
Словесная казуистика Юсупова работала сейчас и на царя и против царя. Трепов понял князя правильно.